Васса Железнова

Рашель. Но не много жизни осталось для таких, как вы, для всего вашего класса – хозяев. Растет другой хозяин, грозная сила растет, – она вас раздавит. Раздавит!

Васса. Вон как страшно! Эх, Рашель, кабы я в это поверила, я бы сказала тебе: на, бери все мое богатство и всю хитрость мою – бери!

Рашель. Ну, это вы… врете!

Васса. Да – не верю я тебе, пророчица, не могу поверить. Не будет по-твоему, нет!

Рашель. А вы жалеете, что не будет? Да?

Васса. А вдруг – жалею? А? Эх ты… Когда муженек мой все пароходы, пристани, дома, все хозяйство – в одну ночь проиграл в карты, – я обрадовалась! Да, верь не верь, – обрадовалась. Он, поставив на карту последний перстень, – воротил весь проигрыш, да еще с лишком… А потом, ты знаешь, начал он безобразно кутить, и вот я полтора десятка лет везу этот воз, огромное хозяйство наше, детей ради, – везу. Какую силу истратила я! А дети… вся моя надежда, и оправдание мое – внук.

Рашель. Сообразите: насколько приятно мне слышать, что мой сын предназначен для оправдания ваших темных делишек… в жертву грязного дела…

Васса. Неприятно? Ничего, я от тебя тоже кое-что кисленькое слышала. Давай-ка чай пить. При девицах – сохраним вежливость, – так, что ли?

Рашель. Не надо им говорить, что я приехала нелегально. И спор наш – не следует знать им. Они ведь ничего не решают.

Васса. Понятно – не надо!

Поля в двери.

Зови девиц.

Кадета – скажи им – не надо. Тихо скажи, чтоб он не слышал. Самовар подашь. Иди. Вот как встретились мы, Рашель!

Рашель. Неприятная встреча.

Васса. Что делать? Приятно – только дети живут, да и то недолго.

Рашель. Мне все-таки кажется невероятным все это.

Васса (толкает ногой стул). Ну, как это невероятно?

Людмила (вбегает, за ней идет Наталья). Ой, кто, что? Рашель… Рашель!

Наталья. Не телеграфировала – почему?

Васса. Натка спрашивать любит. Ей скажут: «Здравствуй», а она спрашивает: «Почему?»

Рашель. Ты, Люда, не изменилась, все такая же милая, даже как будто и не выросла за эти два года.

Людмила. Это – плохо?

Рашель.

Конечно – нет! А вот Ната…

Наталья. Постарела.

Рашель. О девушке не скажешь – возмужала, но именно такое впечатление.

Наталья. Говорят – созрела.

Рашель. Это иное!

Девицы обрадованы встречей. Рашель говорит устало, почти не отводя взгляда от Вассы. Сестры усаживают ее на тахту. Васса спокойно, сидя у стола, готовит чай.

Людмила. Садись, рассказывай.

Наталья. Как Федор? Выздоравливает?

Рашель. Нет, Федор – плох.

Наталья. Зачем же ты уехала от него?

Рашель. За сыном, за Колей.

Васса. А я его не даю за границу.

Людмила.

Раша, милая, какой он стал прелестный, Коля! Умный, смелый… Он в лесу живет, в Хомутове. Замечательное село. Там такой сосновый лес.

Наталья. Разве его перевезли из Богодухова?

Людмила. Богодухово – тоже замечательное! Там – липовая роща, пасеки…

Рашель. Оказывается, вы и не знаете – где он?

Васса. Идите к столу-то.

Рашель. Расскажи, как ты живешь?

Людмила. Я – удивительно хорошо. Вот видишь – весна, мы с Васей начали работать в саду. Рано утром она приходит: «Вставай!» Выпьем чаю и – в сад. Ах, Раша, какой он стал, сад!

Анна вошла, молча здоровается с Рашелью, говорит что-то Вассе. Обе вышли.

Войдешь в него, когда он росой окроплен и весь горит на солнце… как риза, как парчовый, – даже сердце замирает, до того красиво! В третьем году цветочных семян выписали почти на сто рублей, – ни у кого в городе таких цветов нет, какие у нас. У меня есть книги о садоводстве, немецкому языку учусь. Вот и работаем, молча, как монахини, как немые. Ничего не говорим, а знаем, что думаем. Я – пою что-нибудь. Перестану, Вася, кричит: «Пой!» И вижу где-нибудь далеко – лицо ее доброе, ласковое…

Рашель. Значит, счастливо живешь, да?

Людмила. Да! Мне даже стыдно. Удивительно хорошо!

Рашель. А ты, Ната?

Наталья.

Я! Я тоже удивляюсь.

Прохор (выпивши, с гитарой). Б-ба! Р-рахиль!.. (Поет.) «Откуда ты, прелестное дитя?» Ой, как похорошела!

Рашель. А вы – все такой же…

Прохор. Ни лучше, ни хуже. Остаюсь при своих козырях.

Рашель. Веселитесь?

Прохор. Именно. Ремесло мое. Главное качество – простодушная веселость. Это у меня от природы естества моего. Капитан Железнов – помер, так я для славы семейства и хозяйства – за двоих теперь гуляю.

Рашель. Он – давно хворал?

Прохор. Это – верно, давно пора.

Людмила смеется.

Рашель. Я неправильно спросила – долго хворал?

Прохор. Капитан? Он – не хворал. Он – в одночасье – пафф! И – «со святыми упоко-о-ой».

Наталья. Дядя, перестаньте! Это – безобразие!