Ватага. Атаман

Но Манджуша вовсе не боялась. Она оплакивала свою жизнь, она оплакивала безумие, которое обрушилось на ее голову. В этом безумии она видела царицу, танцующую танец рабынь перед любовником из касты ремесленников, видела кшатриев, таскающих в грязи грузы, словно мерзкие неприкасаемые, видела князей, склоняющих головы перед слугами. А теперь она увидела, как ремесленник рубит и колет кшатриев, хвалит правителя и открыто целует брахманку. Такое не может быть сном, такое не может быть реальностью. Такое может причудиться только безумцу. Боги покарали ее за карму прошлого воплощения, не дав перевоплотиться снова. Они оставили ее в проклятом теле, отняв остатки разума, и оставили страдать среди крови, грязи и ужаса…

Польская конница сомкнула ряды в безопасном от луков удалении, выставив вперед ратников, одетых в самую прочную броню, а в задние ряды собрав воинов бездоспешных или просто хуже вооруженных. Холопы принесли хозяевам копья взамен сломанных или потерянных, прыснули в стороны, заиграл горн – и всадники начали свой разбег. Триста шагов – неспешной рысью, двести – быстрой…

Затренькали тетивы луков, обрушивая на ворога дождь стрел, слетели на всем ходу с падающих скакунов несколько латников – на чем припас стрел в колчанах, уже изрядно попользованный с утра, и кончился.

Сто шагов – ляхи перешли в галоп и с залихватским посвистом врезались в ряды ватажников, напарываясь на рогатины, разя врагов пиками, кувыркаясь из седел под смертельные удары сабель, стаптывая людей и сминая их ряды своими мертвыми телами. В считанные мгновения строй оказался опрокинут до задних рядов, но большая часть упавших воинов остались живы и тут же принялись резать друг друга в страшной тесноте.

Егору сзади удалось поразить копьем одного за другим троих ляхов, слишком занятых близкими противниками, но четвертый подбил копье вверх, поднырнул под него, напоролся животом на кривой кханджарли – и Вожников опять оказался в самой гуще схватки, что под напором сотен ляхов медленно смещалась к деревьям. Он уклонился от укола в лицо, подрезал ножом слишком вытянутую руку, близкого врага ударил кулаком в лицо, дальнего – ткнул кончиком сабли под мышку. Тут вдруг масса польской конницы качнулась, стала заваливаться куда-то вправо, оседать вниз, как прихлопнутое тесто, а по ним, топча, насаживая на лэнсы, рубя длинными мечами, неудержимым стальным катком пошла одетая в белые плащи с крестами рыцарская конница.

Дело закончилось в считанные минуты. И без того расстроенный после удара в пехоту строй польской кавалерии рассыпался, ляхи стали отворачивать, устремились в бегство, бросая оружие, шлемы и доспехи, за ними мчались крестоносцы, а новгородцы, добив последних, увязших в тесной схватке врагов, наконец-то смогли перевести дух.

– Эти-то откуда? – скинув шлем, тяжело поинтересоваться Угрюм. – Они за нас или против?

– Так вроде погнали схизматиков-то? – весело ответил ему кто-то из боярских детей.

– Сперва их погнали, потом и за нами могут вернуться, – не разделил его восторга опытный ватажник. – Коли они супротив ляхов, то еще не значит, что они за нас.

– Сейчас узнаем, – вышел вперед, за пределы кровавого месива Егор.

К нему медленно подъехал крестоносец в подбитой соболями мантии, снял шлем, кивнул:

– Я сдержал свою клятву, князь Георгий. Полторы тысячи братьев из моего ордена пройдут твой ратный путь вместе с твоими полками.

– Рад видеть, барон!

– У вас плохая дозорная служба, князь, – не удержался от поучения русским союзникам Михаэль фон Штернберг. – Мы идем у вас по пятам третий день, и нас никто так и не заметил.

– Зато меня никогда не подводит мое предчувствие, барон. Я знал, что твой полк появится в самый нужный момент.

– Да, неожиданно ударить во фланг всегда полезнее, чем встречать конницу в строю, – польщенно кивнул крестоносец. – Полагаю, у несчастного Ягайло никаких сил больше не осталось. Чтобы оборонить Краков, ему придется выставить на стены портных и кухарок.

– Посмотрим, – хмыкнул Егор. – До Кракова осталось полдня пути, сегодня будем там.

– Тогда нагоняйте нас, князь, – пустил своего коня шагом барон фон Штернберг. – Не стоит отпускать польских трусишек слишком далеко. Как бы они чего напоследок не затеяли.

Увы, ворваться в город на плечах отступающих ляхов крестоносцам не удалось – хотя слободское население они все-таки застали врасплох и успели от души пограбить, прежде чем к Кракову подтянулись первые боярские сотни во главе с княжичем Семеном Кубенским.

Ватажники простояли на месте кровавой схватки три дня, хороня убитых, поминая их и разбираясь с припасами в изрядно разоренном обозе. Взять в нем поляки ничего не смогли, не успели. Но попортили сильно, изрубив княжеский возок, изгадив одежду в повозках, порезав часть мешков с зерном и крупой. Хорошо хоть порох уцелел, да пушки им не по зубам оказались. Чтобы испортить кованый стальной ствол – хоть немного в артиллерии соображать нужно.