Ватник Солженицына

5 июня 1967 года началась знаменитая шестидневная война – Израиль бомбит 19 египетских военных аэродромов, уничтожая на земле полторы сотни новеньких МИГов-21. Израильские танки врезаются вглубь Синайского полуострова. Войну агрессору объявляют Ирак, Судан, Алжир, Йемен, Тунис и Кувейт. За неполную неделю Израиль захватывает территории вчетверо больше, чем его собственная. Москва разрывает дипломатические отношения с Тель-Авивом.

Сидя возле радио, Солженицын, наконец, услышал давно ожидаемые сообщения. «Чередуя с накаленными передачами о шестидневной арабо-израильской войне – вспоминал он, – несколько мировых радиостанций цитировали, излагали, читали слово в слово и комментировали (иногда очень близоруко) мое письмо… И так у меня сложилось ощущение неожиданной и даже разгромной победы!»234

Через пару недель «Письмо» было зачитано на IV съезде Союза чехословацких писателей, явившемся своего рода ответом на попытки властей ввести в культуре «идеологическую дисциплину» и ставшем предвестником назревавших перемен235. Публикация письма готовилось и в кубинском журнале «Унион», однако ее удалось предотвратить

236.

«Только много лет спустя, – признавался позднее Солженицын, – я понял, что это, правда, был за шаг: ведь Запад не с искаженного “Ивана Денисовича”, а только с этого шумного письма выделил меня и стал напряженно следить»237.

«Ваше письмо – какой блестящий ход!»238

, – похвалил Солженицына маститый Вениамин Каверин, оценив его успехи на поприще самопиара.

Стратагема № 7

Пишите письма – создавайте шумиху вокруг своего имени.

«Письмо к съезду» надолго ввело Солженицына в повестку дня. Дискуссии о нем велись и в толстых журналах, и на рабочих трибунах, и, конечно, на интеллигентских кухнях. Время от времени в топку кидались все новые охапки дров. Так, 26 июня 1968 года «Литературная газета» напечатала письмо Солженицына – протест против публикации за рубежом повести «Раковый корпус», сопроводив его пространной редакционной статьей, в которой выражалось сожаление, что писатель отдал свои литературные способности не родине, а ее злопыхателям, и цинично использует общественное мнение Запада как инструмент давления на Союз писателей СССР239.

Отречение Солженицына от зарубежной публикации «Корпуса» было настоящей подлостью по отношению к его английским контрагентам. Не далее как в марте 1967 года рязанский праведник вручил рукопись романа словацкому журналисту Павлу Личко для публикации в ЧССР и дал ему разрешение на публикацию романа в Англии240. Личко передал текст британскому журналисту Николасу Бетеллу, члену Палаты Лордов, и тот стал готовить его к публикации в издательстве «Бодли хэд». После демарша Солженицына в «Литературке» издательство забило тревогу и срочно вызвало Личко для объяснения. «В июле 1968 года, – пишет Бетелл, – Личко приехал в Лондон и 1 августа в присутствии нашего адвоката Питера Картера-Рука дал письменные показания под присягой о том, что он действовал по поручению и от имени Солженицына». После этого подготовка повести к изданию была продолжена241.

Тем временем публикация в «Литературной газете» спровоцировала новый всплеск интереса к Солженицыну. Теперь люди делились на заступников опального писателя и тех, кто искренне желал ему лютой смерти. «Вас следовало бы расстрелять, – негодовала в своем письме Солженицыну преподаватель математики из Ставрополя Лидия Кононовна Кизиева. – И только подлинная гуманность нашего правительства позволяет Вам существовать. Вон!»242

Сообщение о судьбе литературного архива Солженицына еще в середине августа 1967 года готовили к публикации в «Известиях» Комитет госбезопасности и Прокуратура СССР. Миллионам читателей газеты предполагалось рассказать, что, мол, широко распространено мнение, что комитетчики прижали писателя и отобрали у него все рукописи, но это все неправда – Солженицына никто не трогал, а бумаги изъяли, наоборот, у гражданина Теуша 1898 года рождения, пенсионера.

Однако уже через несколько дней на заседании Секретариата ЦК КПСС вопрос о данной публикации был благоразумно снят с рассмотрения243.

Отличный повод напомнить о себе демократической общественности появился у «угрожаемого автора» 4 ноября 1969 года, когда на заседании Рязанского отделения Союза писателей РСФСР с повесткой «Об идейном воспитании писателей» было принято решение об исключении Солженицына из Союза писателей.

Такой оборот оказался явно на руку Александру Исаевичу – реакция мировой общественности оказалась почти мгновенной. Вот что он пишет в «Теленке»: «В 6 утра проснулся, включил по обычаю “Голос Америки”, безо всякой задней мысли, и как укололо: “По частным сведениям из Москвы, вчера в Рязани, в своем родном городе, исключен из писательской организации Александр Солженицын”… Четыре раза в кратких известиях передали. Четыре раза в подробных. Хор-рошо!»244.