Ватник Солженицына

«Тихий Дон» написан действительно народным русским языком, но не абстрактно-народным-вообще-языком почерпнутым из словаря, как «Архипелаг», а южнорусским, донским языком, почерпнутым из народной речи. В произведении Шолохова нет никаких фактов, взятых с потолка или «со слухов», нет никакой публицистики и документалистики, цитат и цифр, все там пропущено через душу и поступки героев. У Шолохова эти герои постоянно мучаются от противоречивых страстей и разрываются на части от противоположных истин. Нет правды ни у красных, ни у белых, а еще точнее – у каждого своя правда. И, главное, понятно, что та правда, которая на другой стороне, она именно правда, и ты со своей правдой воюешь не с неправдой, а тоже – с правдой. В этом и трагедия, и диалектика характеров героев, которые меняются на протяжении книги.

Теперь возьмите «Архипелаг». Там никто не меняется, там все ясно с самого начала, там ясно, где добро, а где зло, там все как в бразильских телесериалах: есть добрая рабыня Изаура или Мария Лопес и злой Луис-Альберто, злой по непонятной причине, просто некий карикатурный злой злодейский злодей. Поэтому читать «Тихий Дон» – это все равно, что самому пройти через горнило эпохи, измениться и стать сильнее, мудрее, а прочитать «Архипелаг» – это все равно, что посмотреть пустой и плоский телесериал.

Первым человеком, заговорившим о возможности получения Солженицыным Нобелевской премии, был, по всей вероятности, Лев Копелев. С 1960 года он работал старшим научным сотрудником Института истории искусств АН СССР и имел широкие связи в ученых и литературных кругах зарубежья.

В апреле 1967 года Копелев познакомил Солженицына с Ольгой Карлайл – известным американским литературоведом, внучкой Леонида Андреева и женой потомка Томаса Карлейля, знаменитого британского политического философа. Александр Исаевич обратился к Ольге Вадимовне с просьбой помочь ему с изданием за границей романа «В круге первом». Тогда же он сообщил ей о готовящемся «Письме съезду» писателей.

Провожая американку после той встречи, Копелев по дороге заговорил с нею о Солженицыне. «Он твердил, – вспоминает Карлайл, – “Александру Исаевичу нужна Нобелевская премия

. Это крайне важно, Ольга Вадимовна, прошу Вас, примите это к сведению. Надо во что бы то ни стало постараться организовать”»253.

Просьба выглядела, что ни говори, странной. И не только потому, что Солженицын был писателем, за рубежом, мягко говоря, малоизвестным, но и потому, что все его опубликованное литературное наследие составляло одну небольшую повесть и несколько рассказиков.

И все же Карлайл взялась помочь протеже своего друга и подключила к пропаганде творчества Солженицына в США бывшего дипломата Томаса Уитни и журналиста Гаррисона Солсбери – помощника главного редактора «Нью-Йорк Таймс». «Если учесть связи Т. Уитни и Г. Солсбери, а также самой О. Карлайл, которая, по некоторым данным была знакома с братьями Робертом и Эдвардом Кеннеди, – пишет Александр Островский, – получается, что весной-летом 1967 года за границей начал раскручиваться влиятельный маховик поддержки А.И. Солженицына»254.

Уже в сентябре 1967 года Карлайл прилетела в Москву, чтобы утрясти с Солженицыным конкретные практические вопросы, связанные с изданием «Круга». Выход романа планировался на июнь следующего года в издательстве Harper and Row.

В 1968 году Александр Солженицын был назван за рубежом в числе кандидатов на Нобелевскую премию. К этому времени его имя уже было известно за границей благодаря скандалу с «Письмом к съезду». Однако все его собрание сочинений, изданное к этому времени во Франкфурте-на-Майне, пока могло уместиться в одном маленьком томике. На «выдающийся вклад» это не тянуло. Новые публикации нужны были, как воздух!

В сентябре 1968 года в Harper and Row вышел на английском языке долгожданный «Круг». И понеслось!..

Только в 1968-1969 годах романы «В круге первом» и «Раковый корпус» вышли за границей на русском языке и в переводах на английский, итальянский, французский, немецкий, японский, голландский, шведский, датский, испанский и норвежский. Кроме того, во Франкфурте-на-Майне «Посев» переиздал однотомник «Сочинений» Солженицына.

«Все эти публикации были осуществлены примерно в течение одного года, что свидетельствует о хорошо спланированной и организованной издательской акции, которая требовала значительного первоначального капитала. По замыслу ее организаторов, она должна была оказать определенное влияние на решение комитета по присуждению Нобелевских премий. Позднее Ольга Карлайл прямо писала, что рассматривала издание романа «В круге первом» как средство помочь А.И. Солженицыну получить Нобелевскую премию. Однако в 1968 г. этот издательский залп оказался холостым»255.

И в следующем, 1969 году премия пролетела мимо, что крайне расстроило Солженицына: «В четвертый четверг октября объявили Нобелевскую премию по литературе – и не мне»256.