Ватник Солженицына

Николай Виткевич объясняет:

«В лагере Солженицын встречался с людьми, морально слабыми, озлобленными; они жаловались, сочиняли небылицы. Таких Солженицын поддерживал, способствовал утверждению в них мысли об их несчастной судьбе. Он занимался сбором «лагерного фольклора», а не фактов, то есть собирал бездоказательные россказни заключенных, которые, как это хорошо известно, склонны к преувеличениям, гиперболам и другим эффектным описаниям пережитых ими событий. А собирать материал и действовать на основании собственного опыта Солженицын просто не мог, потому что он почти не знал, что собой представляет лагерь. Он был лишь в Экибастузе, да и то недолго»345.

Степень достоверности передаваемых Солженицыным сведений можно оценить уже по самым первым абзацам «Архипелага», где он рассказывает о заметке, читанной им во время пребывания в марфинской шарашке в журнале «Природа».

«Писалось там мелкими буквами, что на реке Колыме во время раскопок была как-то обнаружена подземная линза льда – замерзший древний поток, и в нем – замерзшие же представители ископаемой (несколько десятков тысячелетий назад) фауны. Рыбы ли, тритоны ли эти сохранились настолько свежими, свидетельствовал ученый корреспондент, что присутствующие, расколов лед, тут же охотно съели их.

Немногочисленных своих читателей журнал, должно быть, немало подивил, как долго может рыбье мясо сохраняться во льду. Но мало кто из них мог внять истинному богатырскому смыслу неосторожной заметки.

Мы – сразу поняли. Мы увидели всю сцену ярко до мелочей: как присутствующие с ожесточенной поспешностью кололи лед; как, попирая высокие интересы ихтиологии и отталкивая друг друга локтями, они отбивали куски тысячелетнего мяса, волокли его к костру, оттаивали и насыщались.

Мы поняли потому, что сами были из тех присутствующих, из того единственного на земле могучего племени зэков, которое только и могло охотно съесть тритона»346.

Хотя Солженицын предусмотрительно не дал выходных данных первоисточника, найти его несложно, благо интернет есть у всех. Заметка Ю.Н. Попова «Новые находки трупов плейстоценовых животных на северо-востоке СССР» была напечатана в 3-м номере журнала «Природа» за 1948 год.

Автор рассказывал о находке в Колымском крае останков ископаемых животных изумительной сохранности. Крупные части тел бизона, носорога, северного оленя, лисы и др. мумифицировались в результате морозного обезвоживания в течение многих тысячелетий.

Фигурировала в статье и ледяная линза с замерзшими рыбами, вскрытая взрывом при производстве дорожных работ. Эти рыбы, действительно, были съедены присутствовавшими при взрыве.

Заметим, что Солженицын сознательно передергивает: дорожные работы – это не научные раскопки, рыбы – это не тритоны, и ели их явно не зеки – съесть научные находки зекам попросту не дал бы конвой. Более того, что это в действительности были за рыбы – неизвестно, со слов прораба судить об этом нельзя. Но если бы это были представители древней ихтиофауны, то их мясо вряд ли оказалось бы съедобным – в условиях отсутствия воздуха и избытка влаги оно превратилось бы в жировоск, и не за сотни тысяч лет, а значительно быстрее. Значит, рыбы были достаточно свежими, и ничего удивительного, что в голодном 1942 году люди воспользовались ценным даром природы.

Мы видим, что любой, даже вполне нейтральный факт Солженицын легко ставит на службу своей концепции, при необходимости модифицируя его до неузнаваемости. История для него, равно как и наука, и собственная биография – материал пластичный. «Уже из вступления понятно, о чем остальная книга, – говорит Дмитрий Пучков. – Через мощные художественные образы автор навязывает читателю потребный ему вывод, обосновывая все, что ему требуется увесистыми плодами собственной фантазии. И неважно, о чем идет речь – о советской армии, о терроризме, о бандеровцах, о власовцах, о вредителях, о доносителях или о самом авторе»347

.

Испытания здравым смыслом не выдерживают большинство солженицынских «фактов». Вот как герои рассказа В.К. Алмазова, бывшие колымские зеки комментировали некоторые «невыдуманные истории» из «Гулага».

«Рассказывают, что в декабре 1928 г. на Красной Горке (Карелия) заключенных в наказание (не выполнили урок) оставили ночевать в лесу и 150 человек замерзли насмерть, – пишет, например, Солженицын. – Это обычный соловецкий прием, тут не усумнишься»348.