Ватник Солженицына

Насчет амнистий – это он на испанском телевидении рассказывал в 1976 году, верно, в расчете на то, что его слушатели не читали «Архипелага». А в «Архипелаге» об амнистиях Солженицын рассказывает много, злобно и завистливо. Не попал он, например, под «ворошиловскую» 27 марта 1953 года – и пишет, что амнистия эта была вредная: «В поисках популярности у народа затопила всю страну волной убийц, бандитов и воров, которых с трудом переловили после войны. (Вора миловать – доброго погубить)»432. Обошла его «аденауэровская» 9 сентября 1955-го – еще обиднее: «Прочел я: “Об амнистии лиц, сотрудничавших с немцами”. Как же так, а мне? Выходит, ко мне не относится: ведь я безвылазно служил в Красной армии»433. Правда, это не помешало ему «написать наверх о снятии ссылки на основании “аденауэровской амнистии”»434

– интересно, как он свое прошение мотивировал? «как сотрудничавшему с немцами»?

Упоминает Солженицын об амнистии эсерам (1919 г.), белоказакам (1920-е гг.), амнистии к десятилетию Октября (1927 г.), многочисленных частных амнистиях.

Да и срок свой Солженицын получил – о чем рассказывал как об интересном факте – в день «сталинской амнистии», 7 июля 1945 года, по которой получили свободу около 400 тысяч человек.

Рассказывал испанцам Солженицын и о том, что в СССР дают десять лет за изготовление ксерокопии не для служебных целей435. Ну, скажем, за копирование свидетельство о браке. Еще раз: десять лет

. Это при Брежневе. Не стыдно же так врать! А сам за попытку создания антисоветской организации получил только восемь. При Сталине!

Сообщал о существовании в Советском Союзе такого пережитка крепостного права, как паспортная система: «Режим прикрепления к месту. Вы не можете никуда уехать из этого местечка, из этого маленького поселка, или города, или деревни, и вы находись во власти не то, что там центральных властей или советского аппарата, вы находитесь во власти – вот, здешнего начальника. И если вы ему не нравитесь, вы пропали. И уехать никуда нельзя»436. Как самому Солженицыну удавалось по полгода в год не жить по месту прописки, он скромно умалчивает.

Судачил «о советской провинции, где не хватает картофеля до весны, а других продуктов вообще не знают»437

. Весной мы, получается, переходили на подножный корм, или что? Как шутили в те времена: «Хлеба не было, масло приходилось мазать прямо на колбасу»…

Иногда фантазия уносила «Межзвездного Скитальца» в совершенное занебесье, и он начинал рассказывать о том, как жестоко в советском Мордоре обращаются с инвалидами («у нас инвалидов Отечественной войны убирают из общества, чтоб их никто не видел, ссылают на отдаленные северные острова»438). Или как наказывают граждан за излишнее гостеприимство («за дружелюбные разговоры с иностранцами (при выставках) советских граждан открыто избивают тут же, для поучения публики»439

).

Задачу Солженицын преследовал очевидную: не допустить наметившегося потепления отношений между Востоком и Западом.

В мае 1972 года в Москву приехал Ричард Никсон – это был первый официальный визит президента США в СССР после посещения Ялты Франклином Рузвельтом в 1945-м. Визит Никсона принес ощутимые плоды: главами государств было подписано важнейшее соглашение по ОСВ-1 (ограничению стратегических вооружений), а также Соглашение о сотрудничестве в космосе, в реальность которого давно никто не верил. Успешное окончание переговоров имело и важное экономическое значение – ограничение гонки вооружений высвобождало немалые средства на решение экономических проблем, в избытке накопившихся к началу 1970-х годах в обеих странах.

Через три года США и СССР реализовали совместный проект «Союз-Аполлон»: успешная стыковка космических кораблей состоялась 17 июля 1975 года, причем она весьма символично произошла над Эльбой.

А всего через несколько дней после «рукопожатия на орбите», 1 августа 1975 года в Хельсинки был принят Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, ставший кульминацией разрядки и до сих пор являющийся едва ли не решающим фактором сохранения стабильности на континенте и во всем мире. «Хельсинские соглашения» закрепляли политические и территориальные итоги Второй мировой войны, в том числе, нерушимость границ. Таким образом, страны Запада фактически признавали коммунистические режимы в Восточной Европе. Одновременно все страны-участники принимали на себя ряд обязательств по укреплению доверия в военной области (предварительные уведомления о военных учениях и крупных передвижениях войск, присутствие наблюдателей на военных учениях), по вопросам охраны окружающей среды, прав человека и основных свобод (в том числе свободы передвижения, контактов, информации, культуры и образования). Смягчение СССР и соцстран своей позиции по правам человека дало отмашку диссидентам – теперь, когда их стало нельзя арестовывать, они смогли активизировать свою деятельность.