Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Когда я встречаюсь с кем-нибудь впервые, то обычно сразу же поясняю, что пятнадцать лет назад пострадал при взрыве в Островном университете. Я один из наиболее удачных, хотя и чуточку странных экспериментов Главного медуправления.

— Я предположил что-то в этом роде,— сказал Йон.— Я как раз вспомнил, что случилось однажды на каторжных рудниках, где я был. Произошел несчастный случай, и моему приятелю снесло половину лица. Но Главное медуправление было далеко, а местная медицина никогда не была на высоте. Он умер.

— Понятно,— сказал Катам.— Это, вероятно, была рудничная катастрофа 79-го года. После этого было сделано что-нибудь в плане безопасности работы?

— Нет. По крайней мере, за то время, пока я был там. Я попал в тюрьму восемнадцати лет от роду, и взрыв тетрона произошел в первый год моего пребывания там. Пять лет... К тому моменту, когда я оттуда выбрался, они даже не сменили изношенные отбойники.

Открылась боковая дверь, и вошел Аркор. При виде тройного шрама на щеке гиганта историк снова поднял бровь.

— Вы всегда держите у себя на службе телепата, ваша светлость?

— Аркор не служит мне, но и мы не служим ему,— уточнила Петра.— Профессор, очень важное дело: двадцать минут назад был убит первый министр Чарджил. Я хотела бы, чтобы вы повторили то, что рассказывали мне раньше.

— Чарджил?..— начал историк. Бровь его опустилась и сошлась с другой.— Убит? Либо это работа недов, либо сам Совет пожелал убрать его с дороги.

— Прошу вас, профессор,— сказала герцогиня,— повторите свой рассказ. А мы добавим, что сможем.

— Ладно, я расскажу. Когда ее светлость впервые посетила меня в университете, она... ну, выведала у меня кое-что,— он поочередно посмотрел на Йона, Петру и Аркора.— Кое-что. Торомон, возможно, самая странная империя в истории Земли. Вы прожили в ней всю жизнь, и ее уникальные особенности не бросаются вам в глаза. Но тому, кто изучал развитие мира до Великого Пожара и пятисот последующих лет, ее уникальность хорошо видна. Империя Торомона состоит из острова Торон, горстки разбросанных вокруг островов и примерно полутора тысяч квадратных миль материка напротив островов: это прибрежная полоса, луга, потом лес, за ними необитаемый скалистый полумесяц, более или менее отрезающий эти полторы тысячи квадратных миль от остального материка, до сих пор безнадежно радиоактивного. После Великого Пожара этот район оказался полностью изолирован от остального мира радиоактивной землей и радиоактивными течениями в море. До недавнего времени мы не задумывались, осталось ли что-то на отрезанной земле. У нас сохранилось несколько хороших технических библиотек, и некоторые из наших предков, к счастью, были людьми культурными и образованными, так что мы имеем прекрасную картину мира, каким он был когда-то до Великого Пожара. Хотя у нас сначала наблюдался экономический и социальный спад, в конце концов равновесие восстановилось, технология снова стала прогрессировать и за достаточно короткое время сравнялась с той, что была до Великого Пожара, а во многих областях даже превзошла ее. В самом начале нашей истории мы открыли в качестве источника энергии металл тетрон — главный фактор нашего развития, который наши предки до Пожара, кажется, совершенно игнорировали, если судить по сохранившимся записям.

Так вот, что же уникального в Торомоне? Мы не знаем до Великого Пожара ни одной империи, прожившей более ста лет в полной изоляции после какой-нибудь катастрофы. Мы также не знаем ни одной империи, страны, даже племени, которые, оказавшись в изоляции, сразу же начали бы развиваться снова.

Да, благодаря до странности удачному стечению обстоятельств — уцелевшие библиотеки, интеллигентность наших предков, географическое разнообразие нашей страны, позволившее производить взаимный обмен между сельской и городской культурами — Торомон просуществовал полтысячи лет в одиночестве и ухитрился сохранить постоянное развитие технологии. Детали этого процесса очаровывают, и я посвятил их изучению большую часть своей жизни. Но сейчас я хочу говорить не об этом.