Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

Кто-то взвизгнул. Йон быстро обернулся. Визг снова пронесся по бальному залу. Теперь повернулись все головы. Люди двинулись вперед, напирая друг на друга, а затем вдруг подались назад. Йона толкнули, кто-то заехал локтем ему в грудь. Многие кричали и пятились от того, что, шатаясь, двигалось по залу.

Что-то внутри Йона, всегда заставлявшее его идти наперекор толпе, толкнуло его вперед, и он внезапно очутился на краю пустынного пространства. Старик в ярко-красном одеянии, спотыкаясь, шел и прижимал руки к глазам. За ним тянулся алый плащ. Он прижимался к его лодыжкам, а затем снова волочился, когда он наклонялся вперед. Что-то липкое, темно-красное пузырилось между его пальцами, капало на манжеты, покрывая их темными пятнами. Он снова завизжал, и его визг вдруг перешел в бульканье.

Старик упал на одно колено. Когда он встал, на полу было пятно, а штанина на колене стала темно-коричневой.

От толпы отделилась другая фигура, вся в белом, тонкая и светловолосая. Йон узнал короля. Алая фигура склонилась к полу, к ногам его величества, и упала. Скрючившиеся руки свалились с лица.

Люди снова закричали, и даже Йон задохнулся.

Кровь лилась из манжет и штанин. Красное желе соскользнуло с того, что когда-то было лицом. Выпуклая грудь опала, и красное одеяние обвисло, словно под ним были только голые кости. Одна рука, лежавшая на залитой кровью накидке, чуть приподнялась, но снова упала и стала распадаться на мелкие косточки. Череп скатился с шеи и тоже распался на отдельные кости.

Сквозь толпу Йон увидел рыжеголовую фигуру, идущую к одному из выходов. Он тут же повернулся и через три минуты был у выхода, где его ждала герцогиня. Она вцепилась в его плечо.

— Йон,— прошептала она,— вы знаете, кто это был? Знаете?

— Я знаю, как это было сделано,— ответил он.— Но не знаю, с кем.

— Это был первый министр Чарджил, глава Совета. Теперь скажите, что это было.

— Когда я был в тюрьме, в рудниках, одним из не слишком близких моих друзей был эксперт-токсиколог, который не умел держать рот на замке. Это — теренид. Его ферментное действие — клеточный транквилизатор.

— Вы хотите сказать, что клетки тела становятся настолько спокойными, что уже не в состоянии держаться друг за друга?

— Что-то вроде этого. Результат вы видели на Чарджиле.

Музыка, прекратившаяся было, снова зазвучала, но над мелодией неожиданно взлетел голос из громкоговорителя:

— Дамы и господа, мне очень жаль, что такая неприятность прервала наш утренний бал. Страшно жаль. Однако я вынужден просить вас всех отправиться по домам. Сейчас наш оркестр сыграет нам Победный марш Торомона.

Мелодия теремина резко оборвалась, а затем бросилась в стремительно взлетающую тему победного марша.

— Немедленно поднимитесь в мои комнаты,— шепнула герцогиня Йону.— Я еще до того хотела показать вам кое-что, но сейчас это уже совершенно необходимо.

Первый свет пятнами лег на стекла окон, похожих на крышки гроба. Сиреневые лезвия лучей протянулись в комнату поверх голов суетливо расходящихся гостей, обходя красный кошмар, высыхающий на полу танцевального зала. Йон и Петра поспешили уйти.

Среди личных помещений дворца у герцогини Петры имелась своя квартира. Через несколько минут после ухода с бала она через тройные двери ввела Йона в мягко освещенную комнату, застеленную лиловым ковром.

— Йон,— сказала она, едва они вошли,— это Рольф Катам. Рольф, это Йон Кошар, о котором я вам рассказывала.

Йон остановился в дверях, глядя на... человека в кресле. Он даже протер глаза, но то, что он видел, не собиралось исчезать. Половина лица Катама была прозрачной. Часть черепа была заключена в пластиковый футляр. Через него было видно, как кровь течет по сети искусственных капилляров. В пластиковую челюстную кость были вставлены металлические зубы, а над местом, где раньше был глаз, нависали мутно-серые извилины мозга, полускрытые сетью сосудов.

Опомнившись от первого изумления, Йон сказал:

— Катам. «Исправленная история Торомона» Катама,—он ухватился за первую знакомую ассоциацию и повернул ее в шутку, чтобы победить изумление.— Мы изучали эту книгу в школе.

Три четверти рта Катама, которые были плотью, улыбнулись.

— А ваша фамилия, Кошар? Есть какая-нибудь связь между вами и Аквариумами и Гидропоникой Кошара? Или с доктором Кошар, которая открыла обратные субтригонометрические функции и применила их в случайной системе пространственных координат? Говорят, это и есть в той или иной степени технологическое основание нынешних конфликтов, в которые ввязался Торомон.

— Кошар, который «Аквариумы и Гидропоника» — мой отец. Доктор Кошар — моя сестра.

Одна подвижная бровь Катама поднялась.

— Я предупреждала вас обоих, что вы будете немало удивлены,— сказала герцогиня.— Профессор Катам, сегодня вечером мы собираемся обменяться историями. Одну минутку. Аркор!

В наступившем молчании профессор Катам заметил, как пристально смотрит Йон на его блестящее лицо, и снова улыбнулся тремя четвертями рта,