Вдали от рая

Кабинет главврача имел, в отличие от вверенного ему учреждения, уютный, почти нерабочий вид. Мягкие кресла, расставленные в прихотливом порядке тут и там; бархатные темно-зеленые портьеры на окнах, хорошие картины. Субъект за старомодным темно-коричневым письменным столом что-то строчил перьевой ручкой, напоминая моложавого и весьма представительного доктора Айболита. Возраст – около пятидесяти максимум. Хрустящий, льдистой белизны халат. Аккуратная, такая же белая шапочка. Плотное телосложение. Щеточка темно-русых усов. Забавные круглые очки в сдержанной металлической оправе. За отблескивающими стеклами трудно было различить глаза, но Виктор не сомневался, что они уставились на него с недоумением. Ясное дело! Если бы в рабочем кабинете Волошина возникла персона, подобная ему теперешнему, – он бы на нее еще не так посмотрел!

– Я Виктор Волошин. Брат Сергея Волошина, это у которого аутизм…

Главврач оторвался от своей писанины:

– Да вы присаживайтесь, присаживайтесь… Сережа Волошин всем здесь отлично известен. Местная достопримечательность. Можно сказать, большой талант…

Виктору показалось (а может, и совсем не показалось), что аккуратный Айболит указал ему на кресло напротив с некоторой задержкой. Словно колебался: не оставит ли посетитель на светло-кофейной обивке каких-нибудь зловредных микробов или, того похлеще, вшей?

– Наша мама умерла. Вчера похоронили.

– Приношу свои соболезнования. – Главврач склонил голову в полупоклоне. – Я так понимаю, вы пришли, чтобы вернуть брата к нам?

Виктор медлил с ответом. Его вдруг охватило странное замешательство, заставившее усомниться в уже принятом и, как казалось, окончательном решении.

– Ну что ж вы задумались? – ласково поговорил доктор. – Не стоит так переживать. Это в порядке вещей. Сережа Волошин не первый и не последний наш пациент. А вы молоды, быть может, скоро заведете свою семью, детей. Зачем вам такая обуза?

Волошин все еще молчал, и собеседник продолжил:

– Ну что же, раз мы все решили, остались только формальности. Сейчас напишете заявление, оформим документы – и можете привозить брата.

«А в самом деле, может, вернуть Сережу сюда? – пронеслось вдруг в сознании. – Жил же я раньше без него! А как буду жить с ним – толком не представляю… Ему понадобятся лекарства, особый уход – чем я буду все это оплачивать? А здесь, по крайней мере, больница, врачи…»

– Нет, – превозмогая это неизвестно откуда взявшееся сомнение, сказал он. – Я пришел сказать, что Сережа останется со мной.

Главврач снял очки. Глаза у него оказались голубые. Пронзительные. Проницательные.

– Вы отдаете себе отчет в том, что сейчас сказали?

– Отдаю. Я все обдумал. Мы с Сережей после смерти мамы – единственные родные люди. И я обязан позаботиться о нем. Объясните, какие документы надо собрать, чтобы оформить опеку, и я это сделаю.

– По-моему, вы все-таки не до конца представляете ситуацию. – Айболит поднялся из-за стола – и из уютно-кругленького, приземистого, превратился вдруг в плечистого мужчину, ростом на добрых полголовы выше Виктора. – Сейчас вы охвачены благородными чувствами. Вы только что обрели брата… знаю, знаю, ваша матушка не выдавала семейных тайн… и готовы сделать для него все, что в ваших возможностях… Только вот возможностей у вас прискорбно мало. Видите ли, самые героические усилия, самые дорогие лекарства не дадут Сереже существования нормального человека. Он так навсегда и останется таким, каков есть, – непохожим на других людей, погруженным в себя. Сначала вам будет казаться, что это не такие уж серьезные недостатки. Но постепенно смиряться с ними станет труднее и труднее. Потом они станут вызывать стойкое раздражение. В вас вечно будет жить сознание, что этот ребенок никогда не вырастет, останется таким, совершенно не приспособленным к жизни, до самой смерти. Своей смерти… Или вашей. Со временем вы возненавидите его и себя, станете сожалеть о своем опрометчивом решении взять на себя такую ответственность и обузу, но поправить уже ничего не сможете…

Голос главврача был мягким, увещевающим, даже сочувствующим. Доводы – убедительными. По-видимому, этот опытный человек говорил о том, с чем неоднократно сталкивался… И речь его звучала так мерно, убаюкивающе, что от нее кружилась голова и тянуло в сон. Но Виктор резко дернулся и прогнал наваждение:

– Скажите, какие документы нужны для опеки.

– Дорогой мой господин Волошин, – главврач добавил в свой плывущий баритон нотку жесткости, – вряд ли опека над таким… нездоровым человеком, как ваш брат, будет вам по плечу. Он нуждается в постоянном присмотре, уходе. К тому же у него целый букет хронических заболеваний носоглотки, бронхит с постоянными обострениями, так что необходимы еще и лекарства – причем недешевые. Вы уверены, что сможете обеспечить – не его, хотя бы себя? Не хотелось бы показаться бестактным, но посмотритесь в зеркало…

Последняя реплика прозвучала как свист хлыста. Удар достиг цели – Виктор болезненно вздрогнул.