Вдали от рая

После этого появился страх. Не только мистический страх, который вызывала у него невидимая противостоящая сила, но и совершенно обычный, можно сказать, нормальный – отцовский. Жизнь в двадцать первом веке так непредсказуема… куда более непредсказуема, чем в двадцатом… Что, если Верочка попала в автокатастрофу? Она-то водит осторожно, но дороги полны лихачей… Что, если она повстречалась с убийцей-маньяком или пусть даже обыкновенным бандитом? А может, ее убили грабители в ее квартире и она сейчас лежит там, запрокинув прекрасное белое лицо в обрамлении разметавшихся великолепных волос?

Не в силах переносить этих мыслей, Волковской сам поехал на Сиреневый бульвар – лишь для того, чтобы встретиться с запертой дверью. Ключей от ее квартиры у него не было. В прошлом году Вера взяла их у него под предлогом, что пустит ненадолго пожить подругу, которая поссорилась то ли с мужем, то ли с любовником. Тогда он не настоял на том, чтобы получить ключи обратно, и сейчас корил себя за это.

Несколько раз позвонив и не получив никакого ответа, он уже повернулся, чтобы идти к лифту, но тут отворилась соседняя дверь, и оттуда выглянула полная крашеная блондинка неопределенного возраста. Розовый стеганый халат делал ее похожей на гламурный матрас.

– Здравствуйте! – Она расцвела в улыбке. – Вы ведь папа Верочкин? Ой, я каждый раз, когда вас вижу, удивляюсь: такая взрослая дочь – у такого молодого интересного мужчины…

– Да, я ее отец, – не слишком вежливо прервал он ее грубые, как хозяйственное мыло, попытки кокетства. – И мне срочно нужна Вера. Вы не видели, она давно ушла?

Блондинка приложила палец с облезшим серебристым лаком на ногте к двойному подбородку.

– Постойте, погодите-ка… Когда же это я их видела? Позавчера, кажется… Да, точно, позавчера, в пятницу. Как раз «Поле чудес» начиналось, я домой спешила. Иду с сумками из магазина – а они мне навстречу из подъезда выходят.

– Кто это – они? – нахмурившись, поинтересовался Волковской.

– Ну Верочка ваша с… Ой! Ой-ой, я сейчас!

В глубине квартиры раздалось шипенье, запахло подгорелой едой. Блондинка исчезла, и Волковскому ничего не оставалось, как дожидаться ее, прислонившись к стене. Ему казалось, что этой дуры нет слишком долго, мучительно долго… Хотя отсутствовала блондинка всего-то пару минут.

– Суп убежал, – пояснила она, возвращаясь. – Я японский суп варю, по рецепту из «Работницы», с корнем сельдерея. Говорят, очень полезно, и худеешь с него – с сельдерея-то…

– С кем была Вера? – уже совсем бесцеремонно перебил он.

– С мужчиной, – радостно сообщила блондинка. И, увидев, как переменился в лице ее собеседник, поспешно добавила: – Да вы не волнуйтесь! Мужчина очень приличный, сразу видно. И богатый. Костюм на нем дорогой, машина-иномарка новая, синяя такая… И даже шофер личный, здоровый парень… Сначала Верочке дверь открыл, потом мужчине этому. Он его Виктор Петрович называл. Куда, говорит, едем, Виктор Петрович? Я почему запомнила – у меня дядьку из Саратова так зовут, маминого брата родного…

Блондинка еще продолжала что-то щебетать тонким, не соответствующим комплекции голоском, но Волковской больше не слушал ее. Его мысль бешено работала, анализируя полученную информацию. Виктором Петровичем на синей иномарке с личным водителем мог оказаться только один человек – его последний подопытный. И это открытие просто вывело его из себя.

Как, как могло все это случиться? Дело было даже не в том, что Волошин, оказывается, снова полон сил, полон жизни и, похоже, начал возвращать себе (если уже не вернул!) все то, что было у него отнято. Дело было в Вере. Почему они оказались вместе, да еще здесь? Очень хотелось бы найти ее поведению удобное объяснение – например, девочка продолжает изучать подопытного, наблюдать за тем, что с ним происходит… Но Дмитрий Волковской жил на этом свете более ста лет и давно уж не был наивен. Как ни неприятно было это признавать, но то, что произошло – то произошло. Если еще менее пятнадцати минут назад он готов был горевать по дочери, которой нет в живых, то теперь его оглушило еще более отвратительное открытие. Дочь жива – но она действует против собственного отца!

Мысль попрощаться с пухлой розовой блондинкой даже не пришла ему в голову – стало не до вежливости. Не обращая никакого внимания на возмущенное лицо женщины, Волковской посередине ее монолога развернулся и направился к лифту. Вышел из дома и опустился на лавочку у подъезда. Он вдруг так ослабел, что даже дойти до своей машины не было сил.