Вдребезги

Томми, конечно, не мог не похвастаться книгой. Майкл аккуратно листал её, берясь кончиками пальцев за самые уголки страниц, чтобы случайно не оставить жирных пятен. Томми сопел у него над ухом. Майкл украдкой поглядывал за столик, где сидел Джеймс и о чём-то говорил с его отцом. Надо же, и тут нашёл общий язык. И Томми влюбил в себя, и Брана осадил. Волшебный он, что ли?..

Кристофер перехватил взгляд Майкла, махнул рукой, подзывая к себе. Тот кивнул, перевернул последнюю страницу. Вернулся к первому развороту, поглазел на подпись Рамзи – даже не верилось, что она настоящая. Майкл привык, что такие люди были из недоступного, параллельного мира, где водились деньги, где не нужно было экономить на отоплении, штопать одежду, следить за еженедельными скидками и покупать еду с истекающим сроком годности, потому что она дешевле.

Вдруг оказалось, что этот мир – реален. Что Гордон Рамзи – не выдумка из журнала, а живой человек. И может быть, их с Томми мечты выбраться из Хакни – в самом деле не мечты, а планы.

Майкл выбрался из-за стойки, пересел к Джеймсу.

– О чём задумался? – спросил Кристофер. Он сидел напротив, медленно цедя «Гиннесс».

– Думаю, всё у него получится, – сказал Майкл. – Томми упрямый. Мы ещё посидим вот так в его ресторане.

Кристофер улыбнулся, поднося к губам стакан:

– Отметим там твой первый «Оскар».

– «Оскар» за спецэффекты дают, – поправил Майкл, слегка смутившись. Потёрся под столом о колено Джеймса. – Его обычно всякая фантастика отхватывает. У меня будет «Таурус». За трюки.

Кристофер отсалютовал стаканом пива.

– Так, на чём я остановился?

– Он выучил слово «блядь». – Джеймс привалился к плечу Майкла, с любопытством ожидая продолжения.

– Да. И начал семафорить им в каждой фразе. «Я пошёл к Эвану, блядь». «Спокойной ночи, блядь». «А что это за железка, блядь?». Я у него спрашиваю: ты хоть понимаешь, что говоришь? Нет, говорит, не понимаю. И я ему объясняю, что если не понимаешь значения грубых слов, использовать их – глупо. Вроде замолк.

Майкл шумно вздохнул: он не любил всех этих экскурсий в прошлое. Что было, то прошло, и нечего там ворошить.

– И что ты думаешь – через неделю начинается второй акт, – продолжил Кристофер. – «Пиздец, молоко кончилось». «Тотенхэм проиграл Арсеналу, пиздец». Я спрашиваю – что я тебе говорил, парень? А он смотрит, серьёзный такой, и отвечает: пап, я знаю, что такое «пиздец». Это – безвыходная ситуация.

Джеймс рассмеялся, потёрся затылком о плечо Майкла. Кристофер пожал плечами:

– Что тут оставалось делать? Пришлось договариваться, чтобы хоть при матери сдерживался.

– Томми рассказывал про Эвана, – сказал Джеймс.

– Хороший был мальчишка, – Кристофер кивнул. – Я помню, как Майкл его первый раз к нам домой привёл. Притащил за руку, поставил посреди гостиной и говорит: «Это Эван, мой лучший друг». Сколько тебе тогда было? Лет пять?..

– Я не помню, – Майкл покачал головой.

Джеймс округлил глаза.

– Пять лет?..

– А то и меньше. Он себе друзей всегда с первого взгляда выбирал, – Кристофер чему-то усмехнулся. – Ни разу ещё не ошибся.

Майкл положил руку на спинку сиденья, Джеймс пристроил на неё затылок.

– Эвану лет двенадцать было, когда уехал, – сказал Кристофер. – Музыкальный был пацан. Талантливый. Ему грант в Манчестерской королевской школе предложили.

Джеймс покосился на Майкла – тот сидел, насупившись, мрачно ковырял ногтем стол.

– Ну а ты-то сам чем увлекаешься? – спросил Кристофер.

– Учусь в Университете королевы Марии, занимаюсь английским языком и литературой, – сказал Джеймс.

– А родители у тебя кто?

– Папа – адвокат. – Джеймс смущённо опустил глаза. – Мама – актриса. Играет в театре герцога Йоркского.

– Здорово, – Кристофер кивнул со значением. – А отец у кого работает?

– Он партнёр в «Слотер энд Мэй», – тихо сказал Джеймс.

Кристофер присвистнул.

– Не шутишь? Уважаемый человек, наверное. Да ещё и партнёр… А он не против, что ты тут… гостишь? – Кристофер почему-то смотрел на Майкла.

– Он не против, пока я не связываюсь с плохой компанией. А здесь компания хорошая, – Джеймс улыбнулся.

Бран упал на диванчик рядом с Кристофером, положил локти на стол.

– Слушай, кудряшка, – он наклонился вперёд, – ты, это… Ты ж не всерьёз про эту… дочь Ллира?..

– Ты, богиня любви, – оскалился Майкл и пнул его под столом в щиколотку. – Ну, держись.

14

Майкл пытался заснуть, ворочался с боку на бок. Глядел на часы, перекладывался то так, то эдак. Открывал глаза, закрывал глаза, переворачивал подушку прохладной стороной вверх.

Луна вопила в окно, как подстреленная. Вся комната была чёрно-белой. И стеллаж с дисками, и стол, и ручки в стаканчике из «Старбакса» с подписью «Джеймс». Майкл закинул руку за голову, уставился в потолок.

Они встречались урывками. По вечерам. Октябрь был солнечным, удивительно тёплым. Они вместе ездили к Бобби, шатались по городу. В толпе на центральных улицах было легко затеряться: никто тебя не увидит, никто не узнает. Хочешь – целуйся, хочешь – держись за руки.