Вдребезги

Под синим, блядь, килтом с тонкими белыми, вашу мать, полосками.

Кровь отлила от лица, Майкл едва покачнулся. Сволочь. Какая ж ты сволочь. Хоть бы предупредил. Хоть бы…

– Привет, – Джеймс улыбнулся невинно и радостно, будто не стоял тут и не сверкал голыми ногами в толпе народа.

– Привет, – шёпотом ответил Майкл. Горло пережало так, что он с трудом раскрыл рот.

– Что-то случилось?.. – тот тревожно нахмурился. – Ты ужасно бледный.

– Правда?.. – шёпотом спросил Майкл, в упор глядя на Джеймса.

Надо было, блядь, хоть цветов купить – было бы чем прикрыться. Вот чё теперь делать?.. Ходить народ смешить?..

Джеймс понял. Вспыхнул, отодвинулся. Зыркнул насупленно, сдвинув брови. Это он ещё тут обижаться будет, грёбаная шотландская морда.

– А я вас помню. – О’Нейл протянул Майклу руку, тот ответил не глядя. – Мы виделись на выставке в Бирмингеме.

– Точно, – машинально сказал Майкл. Руки чесались кому-нибудь врезать. Член стоял так, что, казалось, швы на брюках сейчас разойдутся. Сара, блядь, не могла выбрать посвободнее, хоть не так заметно было бы. Джеймс, сука, мог заранее сказать, что придёт без штанов?

С рожей-то Майкл мог совладать. Кое-как, но мог. Мог заставить себя не пялиться на коленки… не пялиться!.. пялиться на чёрную бабочку под горлом! Мог?.. Мог! А вот спрятать торчащий член было некуда. Майкл держал лицо прямо и делал вид, что ничего не происходит. Отец Джеймса смотрел на него, слегка приподняв бровь.

Да, блядь, обхохочешься.

Пухлогубая внучка О’Нейла заинтересованно улыбнулась Майклу и спросила, как у него дела. Майкл бы сейчас мог подробно рассказать, как они и где он их вертел, но О’Нейл извинился и увёл внучку до того, как Майкл сумел раскрыть рот.

Джеймс смотрел в сторону, сердито поджав губы. Поправил волосы – на белом манжете блеснул синий камешек. Да чтоб ты провалился.

– Мне кажется, наше первое знакомство было не очень удачным, – сказал отец Джеймса.

Ага, второе, блядь, удачнее получается.

– Нормальное знакомство, – сипло сказал Майкл. Кашлянул, поправился: – Хорошее. Я… рад был. Познакомиться.

Он воткнулся взглядом в афишу. Оттуда надменно смотрела голубоглазая блондинка лет пятидесяти: тонкие брови, тонкие губы, тонкая сигарета в длинном мундштуке.

– А это ваша… миссис Сазерленд?.. – спросил Майкл.

Колин обернулся на афишу и вдруг открыто, по-мальчишески улыбнулся:

– Да.

– Такая молодая, – сказал Майкл.

Оба Сазерленда уставились на него, будто у него крылья выросли. Майкл старался на них не смотреть. Там коленки, под синими складками. Опасно.

– Пойдём внутрь? – Джеймс тронул отца за локоть. Тот встряхнул запястьем, посмотрел на часы:

– Да, конечно.

Майкл шёл за ними следом и смотрел прямо перед собой. Ему бы помогло для отвлечения задрать голову и поглазеть на кучерявые верхушки колонн, изящные люстры на цепях, позолоченные лепные венки на стенах. Но тут никто голову не задирал и в потолок не пялился. Вниз глаза не опустишь, наверх не поднимешь – оставалось только прямо смотреть.

Остановиться и рассмотреть, конечно, ещё и из любопытства хотелось. Красиво же, ну. Но от этих двоих отстанешь – бегай потом, ищи. А попросить Майкл не решился.

Ему раньше не доводилось бывать в настоящем театре. Пару раз в школу приглашали какую-то местную труппу, те показывали «Питера Пэна» и «Мэри Поппинс». Но это не считалось. И впечатления у Майкла остались неприятные. Во-первых, всё было не так, как в книжке. Зачем ставить спектакль по книжке и менять слова? Почему нельзя сразу взять, как написано? А во-вторых, Майкл сидел на первом ряду и прекрасно видел густо раскрашенные лица актёров. Питера Пэна вообще играла девчонка. В общем, всё было неправильно, так что с тех пор Майкл театр не любил.

По широкой лестнице с красной ковровой дорожкой они поднялись на этаж выше. Майкл нагнал Джеймса, пошёл рядом, чтобы не заглядываться на складки килта.

– Классные пуговицы, – сказал он. Надо ж было с чего-то начинать.

– Какие пуговицы? – вполголоса переспросил Джеймс.

– Ну, у тебя на руках. Синие.

– Это запонки, – сказал Колин.

Блядь.

Майкл постарался улыбнуться:

– Точно. С ходу не разглядел.

Колин зашёл в открытую дверь. Внутри были красные бархатные шторы, за ними – три антикварных стула с гнутыми ножками.

– Нам сюда, – сказал Джеймс.

Майкл обежал глазами коридор.

– Знаешь чё, я щас вернусь, – тихо сказал он.

– Ты куда?.. – Джеймс нахмурился.

– Щас. Вернусь, – повторил Майкл сквозь зубы.

– Давай отойдём. – Джеймс кивнул в тупик коридора, занавешенный красной шторой, обнял себя за локти. Шагал как на параде, только что шаг не чеканил. Майкл смотрел, как прыгают кисточки на белых гольфах, и очень хотел сдохнуть.

– Майкл!.. – Джеймс развернулся на каблуках. Шёпот у него был тихий, но гневный.

– Почему ты мне не сказал, что шотландец!.. – шёпотом возмутился Майкл.

– Конечно, я шотландец! – У Джеймса глаза сверкали, как ксеноновые фары дальнего света. – Моя фамилия Сазерленд!.. Кем я ещё могу быть – китайцем?!

– Ты мне не сказал, что ты… шотландский шотландец!..

– Килт – наша национальная одежда!.. – шёпотом отчеканил тот.