Вечер и утро

— Это последняя воля и завещание Этель, — сказал он. — Записано мною в ее присутствии и засвидетельствовано двумя монахами.

Из всех присутствующих читать умели только Олдред и Рагна, поэтому остальные приготовились слушать.

— Как она и клялась, Этель дает волю Блод и Мейрид.

Рабыни крепко обнялись. Конечно, без мертвого тела поблизости они радовались бы шумнее, но не подлежало сомнению, что они счастливы.

— Дальше всего одно условие, — продолжал Олдред. — Этель завещала все свое мирское имущество, включая таверну, свободной женщине Блод.

Бывшая рабыня разинула рот.

— Мне? — недоверчиво переспросила она.

— Да.

Квенбург вспылила:

— Да что ж такое-то?! Мачеха украла таверну моего отца и отдала ее валлийской шлюхе?

— Именно так, — скромно заметил Олдред.

— Ты правильно все описала, — прибавила Рагна.

— Это противоестественно!

— Неужели? — Рагна выгнула бровь. — Когда Этель умирала, за нею ухаживала Блод, а не ты.

— Нет! Нет! — Квенбург вылетела из таверны, продолжая сыпать проклятиями. Эрман и Эдбальд, потупившись, вышли за женой.

Вопли Квенбург стихли в отдалении.

Блод покосилась на Мейрид:

— Ты же останешься и поможешь мне, правда?

— Конечно.

— Я научу тебя готовить. Но больше никакого блуда.

— А ты поможешь мне с младенцем.

— Разумеется.

Слезы брызнули из глаз Мейрид, и ирландка молча кивнула.

— Все будет хорошо. — Блод взяла Мейрид за руку: — Мы будем счастливы.

Рагна была рада за них, но что-то ее грызло.

Пусть не сразу, но она сообразила, в чем дело.

Она им завидовала.

* * *

Каждые несколько месяцев мастер-каменотес Джорджо посылал Эдгара в Шербур за припасами. Поездка занимала два дня, но больше нигде нельзя было раздобыть железо для инструментов, свинец для окон[55] и известь для раствора.

На сей раз, перед самым отъездом, Клотильда его поцеловала и велела поспешить вернуться. Он до сих пор не предлагал ей руку и сердце, но все относились к нему так, как если бы он стал членом семьи Джорджо. Эдгару не слишком-то нравилось такое незаметное превращение в жениха Клотильды без сватовства и всего прочего, казалось, это какая-то игра. Но все же он не настолько сильно огорчался, чтобы разругаться и уйти.

Через несколько часов после того, как он прибыл в Шербур, Эдгара разыскал местный воин — сказал, что мастера требует к себе граф Хьюберт.

Эдгар встречался с графом лишь единожды — когда прибыл в Нормандию почти три года назад. Тогда Хьюберт принял его радушно и, охочий до подробностей из жизни любимой дочери, долго говорил с Эдгаром об Англии, а затем посоветовал ему, куда обратиться, чтобы найти работу в строительстве.

Сейчас, шагая по склону холма к замку, Эдгар вновь восторгался размерами этого сооружения. Замок превосходил величиной собор Ширинга, самое большое здание, какое Эдгар когда-либо видел.

Слуга провел мастера в большое помещение наверху. Граф Хьюберт, которому перевалило за пятьдесят, о чем-то беседовал в дальнем конце залы с графиней Женевьевой и своим сыном Ричардом, который выглядел лет на двадцать.

Хьюберт, низкорослый и порывистый в движениях, сильно отличался от высокой и статной Рагны, которая явно пошла в мать. Но у графа были рыжевато-золотистые волосы и глаза цвета морской волны — на вкус Эдгара, сущее расточительство небес для мужчины, — и Рагна сполна унаследовала эту непреодолимую привлекательность.

Слуга мановением руки остановил Эдгара у двери, но Хьюберт перехватил его взгляд и утвердительно кивнул.

Эдгар ожидал, что граф, как и прежде, отнесется к нему дружелюбно, однако чем ближе он подходил, тем яснее становилось, что Хьюберт злится и настроен крайне воинственно. Эдгар поневоле задался вопросом, что могло случиться, чтобы отец Рагны настолько рассвирепел.

— Скажи мне, Эдгар, — произнес Хьюберт громко, — верят ли англосаксы в христианский брак?

Эдгар понятия не имел, о чем идет речь, поэтому ответил в меру своих способностей и понимания:

— Милорд, они христиане, хотя не всегда подчиняются заповедям. — Хотел было добавить: «Как и норманны», но спохватился. Он уже не подросток, чтобы бросаться такими заявлениями.

— Да они варвары! — вмешалась Женевьева. — Дикари!

Похоже, что-то случилось с их дочерью.

— Что-то не так с дамой Рагной? — настороженно справился Эдгар.

— Мне донесли, что ее отодвинули!

— О! Я этого не знал.

— Что, черт возьми, это означает?

— Это означает развод.

— Вот так, без всякой причины?

— Да, милорд. — Следовало убедиться, что Эдгар понял правильно: — Выходит, Уигельм отодвинул Рагну?

— Да! А из твоих слов я заключаю, что в Англии так принято!

— Верно, милорд.

Эдгару хотелось прыгать и скакать. Рагна больше не замужем!

— Я написал королю Этельреду, — изрек граф. — Потребовал с него возмещение. Почему он допускает, что его подданные ведут себя как домашние животные?

— Не знаю, милорд. Король повелевает, но далеко не все его повеления исполняются.

Хьюберт фыркнул, очевидно сочтя эти слова слабым оправданием.

— Милорд, мне очень жаль, что мои соотечественники так себя опозорили, — сказал Эдгар.

Он лгал — и знал, что лжет.

41

Сентябрь 1006 г.