Вечное невозвращение

— Телепатией не увлекаетесь?

— Упаси Боже!

— А к телекинезу склонность есть?

— Никоим образом!

— Ясновидение?

— Не верю я в эту чушь!

— Ну что ж, беру вас в команду. Вылет десятого с Западного космодрома. Отправляйтесь туда сегодня, ознакомьтесь с кораблем, перенесите вещи.

Так капитан Большая Рука беседовал с каждым из кандидатов, являвшихся по его объявлению. Большинству отказывал — либо совсем старые и больные, либо давно бросили летать, не знают новой техники. Наконец двадцать человек были набраны — двадцать из ста семидесяти стариков, откликнувшихся на объявление: "Приглашаю космонавтов-пенсионеров, одиноких, на постоянное место жительства на открытую мной планету с прекрасным мягким климатом, где можно спокойно и счастливо, в дружеской компании, провести последние годы жизни".

Все двадцать были примерно одного возраста — пионеры межзвездных перелетов, даже клички свои, модные в те годы, сохранили: Железный Организм, Межзвездный Бродяга, Интеллигентный Парень…

Они собрались на космодроме еще до рассвета, продрогшие от утренней сырости, шмыгающие красными носами, но отчаянные и готовые на все. Они решились навсегда оставить Землю, где родились и провели большую часть жизни, и теперь сам черт им не страшен. Несмотря на холод, в корабль никто не забирался, ждали капитана. Тот, поднявшись на трап, оглядел свое пенсионное воинство, которое радостно приветствовало его трудно распрямляющимися руками, пересчитал все головы и обнаружил на одну больше.

— Эй, сэр, — спросил он маленького мужичка, прилепившегося сбоку к толпе. — Кто вы такой и что вам нужно?

— Раньше меня звали Задумчивый Крепыш. Я психолог. Ходил с Красной Головой, имею награды.

— Вообще-то психолог мне не нужен.

— Возьмите меня, капитан. Коллектив у вас тяжелый, все пожилые, столько обид и комплексов у каждого. Психолог вам пригодится.

— Возможно, вы и правы, — задумался на минуту капитан. — Ладно, так и быть. Загружайтесь, ребята, — махнул он рукой и исчез в темном проеме.

· Все собрались в кают-компании, и капитан долго рассказывал о том, как обнаружил планету и где она находится.

· — Сначала идем прямо на Глоб, не доходя два парсека, берем курс на Талдом II и наконец, подойдя вплотную, поворачиваем на четвертую звезду в созвездии Веги. У этой звезды есть планета.

— Но ведь это за пределами зоны? Там никого нет. Если что случится, нам никто не поможет.

— Конечно, за пределами. Вряд ли в зоне остались еще планеты, необитаемые и пригодные для жизни. И никто нам не поможет, если что — это правда. Кто боится — отказаться не поздно.

Они стартовали только к полудню. Над космодромом шел дождь, было тускло и серо, провожающих не было. Потянулись долгие, унылые месяцы космического рейса. Команда, несмотря на возраст, работала четко и слаженно, а монотонность скрашивалась необычностью и надеждой на обетованную землю. Раз в неделю они собирались вместе, и Задумчивый Крепыш умело и тактично вызывал кого-нибудь на откровенный разговор. Обычно человек доверчиво рассказывал, как правило, одно и то же — о своей несложившейся личной жизни, о том, почему он к старости остался одиноким и никому не нужным. Все жарко сочувствовали рассказчику, и тот будто сбрасывал камень с души, оживал, светлел лицом. Крепыш к тому же знал массу анекдотов, и каждый вечер заканчивался повальным хохотом.

Капитан позвал психолога в рубку в тот момент, когда они выходили из зоны. Это было через восемь месяцев после старта.

— Смотрите, справа Кассиопея, слева Плеяды. Сейчас мы пересекаем линию, их соединяющую. Здесь кончается зона. Дальше ни одного поста, ни одного маяка. Вы когда-нибудь выходили туда?

— Нет, не пришлось. В мое время достигнуть этой границы было подвигом. Половины жизни не хватало.

— Верно. Сейчас даже странно представить себе, как мы тогда летали.

— Но ведь и сегодня никто не ходит дальше зоны.

— Государственным запрещено, компании не рискуют, а частных кораблей, подобных моему, раз-два и обчелся. Я тридцать лет копил на эту списанную посудину.

— Но почему запрещено, почему не рискуют?

— Боятся. И, видимо, правильно делают. Это ведь другой мир.

— Чем же он другой?

— Этот мир наш. Вы в принципе не ждете здесь ничего необычного. А раз не ждете, то ничего и не будет.

— Понятно… Что ж, я свою задачу выполнил, подготовил экипаж ко всяким неожиданностям. У нас сложилась довольно спокойная и дружеская атмосфера.

— Я знаю, спасибо вам. Видите эту точку? Это Брегель. Там мы сделаем последнюю отметку, после чего уйдем из зоны. Навсегда.