Вечный юноша

Новые деньги на практике несомненно привели к росту цен, в особенности, на базаре. Качан вареной кукурузы стоил 50 коп., теперь дерут 15–25 коп., сиречь 1,5–2,5 рубля! Меньше 10 коп. никому не придет в голову взять за пучок луку или редиски, а будет это 1 рубль. Веник стоил 5–6 рублей, а теперь 1 руб. (10 рублей). А эти копейки расходятся совершенно незаметно. 90 коп. — чепуха, а ведь прежде чем заплатить 9 рублей, я, может быть, и подумаю. Повысились цены и официально. Теперь ввели ограничение с покупкой хлеба. Существовал, мол, — qaspillaqe. Но, конечно, все понимают, что все вызвано сложностью современной и внутренней, и внешней обстановки.

Поднять уровень сельского хозяйства — вещь нелегкая. Избавиться от гонки вооружений мы тоже не можем. Хлеб — это наша валюта, и т. д. А обывателя все это раздражает.

Положение, конечно, не из легких. Америка хочет задушить нас экономикой. Рассчитывая, что ее экономика крепче и может выдержать больше.

Кроме того, гонка вооружений (хоть это и не экономика) спасает ее от армии безработных и поддерживает ее экономику на военных заказах — на известном уровне. Америка надеется, что наша гонка вооружений если и не подорвет нашу экономику, то во всяком случае заморозит, а то и снизит уровень нашей жизни, то, естественно, вызовет недовольство среди населения. Помешает нашему мирному строительству, улучшению жизни. А сейчас очень трудно убедить население во всем мире, что «пушки лучше масла».

В общем: давлеет дневе злоба его.

Все больше и больше людей понимает, что пушки стали полной бессмыслицей. Ведь эти страшные орудия разрушения фабрикуются с мыслью, которая не может не быть в глубине сознания, что пустить их в дело нельзя. Ибо единственный результат ядерной войны — всеобщее самоубийство. Гибель планеты. Но помимо «случайности», «роковой ошибки», разве нет на земле маньяков и безумцев? Разве мир гарантирован от них? Пока существуют узаконенные государством и обществом профессиональные убийцы в генеральских погонах, разве можно быть спокойным, что не произойдет роковой ошибки? Нападение и оборона, «справедливые» и «несправедливые» войны в равной мере требуют «науки об уничтожении противника», «об истреблении людей». Все, включая мирное население, стало «военным объектом». Потенциал разрушения вырос до таких размеров, что сделал войну невозможной. В конце концов, все это понимают, а, однако, мир, может быть, психологически никогда не был так далек от разоружения, как в наши дни.

И вся эта болтовня в Женеве и в ООН — бесстыдное лицемерие. И бесплоднейшие попытки пока все стоят на той же «позиции силы». Бессмысленная «сила». Бессмысленная «позиция». Смехотворнее всего политика Де Голля и Аденауэра — «третья сдерживающая сила».

Кого она может сдержать?

Сколько бы лягушка не тужилась, до вола ей далеко и до нас, и до Америки. К чему, кроме идиотской гонки вооружений, может это привести? Кого убедить в результате подобной политики? Ну, a «aire ta que?»

Надежда Александровна Теффи поистине обессмертила это выдуманное ею выражение. Бессмертен образ генерала-эмигранта (…) p.d.l. Concnole. Да, все это прекрасно. Но que faire! К Faire ta que?

Вот именно.

Из Илийской тетради (разговор с самим собой).

Все это так, все это так. Согласен.По-прежнему волнует, и томит

Вечерний луч, что за рекою гаснет,Весенний ветер, что с полей летит.И все же — ловит слух (с каких-то пор)В светящемся окне, иль за оградойСчастливый смех и тихий разговор.Ну, словом — сердце, бьющееся рядом.По-прежнему шатаюсь по болотам,

По-прежнему слежу за поплавком,Пишу стихи, сижу за микроскопом, —Но радость полную — несут вдвоем.А творчество? — Как некий клад большойЕго открыл в далеком детстве я.Пронес и в странствиях и в бедствиях.До старости по-прежнему со мной.Все это так. И все это бесспорно.

Однако, на исходе трудных дней,Как все же беспощадно и жестокоГлухое одиночество ночей.

5/IX. Илийская база.

На реке