Вечный сон

На трясущихся ногах, покачиваясь и едва не падая, Анэ выбегает из коридора, плечом открывает дверь и резко проваливается в бездну свежего воздуха.

Позади тут же оказывается Апитсуак.

– У меня не было выхода, – тихо говорит он, но Анэ отмахивается от этих слов.

Она спускается с лестницы, в несколько шагов доходит до заднего дворика, садится и аккуратно кладет кости на снег. Серо-черная масса в блестящем сугробе. Анэ начинает руками раскапывать землю.

– Ты уверена…

– Замолчи, – хрипло говорит она.

Анэ смотрит на образовавшуюся черную ямку. Маленькую, но достаточно глубокую для костей. Это конец – история отца обрывается именно здесь, в ночном снежном Инунеке. Она чувствует себя больше незримым духом, чем человеком из плоти и крови, несущем в себе бьющееся сердце. Тело ощущается едва-едва – только пульсирует в груди и отдает неприятными мурашками от ночного холода. Ветер треплет волосы, морозный воздух обжигает щеки.

Она утратила способность удивляться, почти утратила страх. Все, что у нее осталось, – это смутные воспоминания, связывающие с отцом и домом, но и те уже начинают забываться. Еще немного – и Анэ больше не сможет бороться. Ляжет на землю, припорошенную снегом, и будет ждать, когда ее тоже заберут волны.

Она кладет кости в яму и быстро закапывает.

Апитсуак молчит. Молчит и Анэ. Она сидит на коленях в сугробе и смотрит на засыпанную ямку. Снег слабо искрится в лунном свете. В голове воет рой беспорядочных мыслей, но ни за одну зацепиться не получается – и Анэ беспомощно сидит и вглядывается в сугроб, пытаясь осмыслить, охватить все происходящее. Но сил на это давно уже нет.

Спустя какое-то время они возвращаются и, немного помедлив, садятся на заснеженную лестницу. Анэ помнит, что где-то по улице ходят напуганные и ничего не понимающие люди, смотрят на пепел кататуюков и свои же разгромленные дома – но все эти проблемы кажутся такими далекими, что она не может достать до них ни рукой, ни разумом.

Анэ вспоминает.

Седна. Большая старая женщина в море. Женщина с отрубленными руками, преданная своим отцом.

Призрачные образы из услышанных легенд и поучений отца собираются воедино. Молодая девушка, которая ни за кого не хотела выходить замуж – пока к ней не прилетел Ворон и не предложил пойти следом. В сытые и теплые края, где всегда спокойно и всегда есть много рыбы. Она подчинилась, но Ворон привел ее в холодные и голодные земли, где девушка была обречена на тяжелую жизнь. Отец вернулся за ней и забрал оттуда, но, когда они возвращались в лодке, Ворон напал на них обоих. Отец, испугавшись за свою жизнь, выбросил дочь в море – а когда она в отчаянии стала цепляться за лодку, отрубил ей пальцы, а затем и кисти…

Пока она не погрузилась под воду и не умерла.

Превратившись в богиню.

Ее пальцы превратились в морских животных и рыб. И когда-то обычная девушка стала хозяйкой Адливуна и хранительницей морского мира.

Седной, которую отец сказал убить.

Анэ вспоминает: холм, множество людей, маленькая ручка Малу в ее руке. В другой руке – каменная фигурка. Тяжелая и холодная. Апитсуак тянет ее за собой – и фигурка падает, с треском разбиваясь о камни.

Фигурка. Фигурка женщины. Седны.

– Что такое, Анэ? – раздается тихий, успокаивающий голос Апитсуака.

– Седна. Отец сказал мне убить Седну.

Иджирак дал ей фигурку богини – чтобы предупредить, чтобы рассказать. Та самая черная тень с красным свечением, с красными глазами. Анэ связывает все события минувших дней – в одну тусклую, темную, но в то же время ясную картинку.

Кто-то зовет Апитсуака – громкий мужской голос. Парень встает и машет руками, что-то кричит в ответ – Анэ не слышит и не слушает, все смотрит на его черную тень, быстрые движения на искрящемся белом снегу.

– Это нас зовут.

Анэ тут же качает головой.

– Надо помочь людям. Успокоить кое-кого, убрать пепел. Защиту бы расставить еще одну, чтобы мы хотя бы почувствовали, если они снова сюда заявятся.

– Мне нужно убить Седну, – шепчет Анэ, внутреннее холодея от одних этих слов.

Апитсуак резко садится.

– Какую Седну? Богиню? – Голос его дрожит.

– Да.

– Зачем?

– Отец, – просто говорит Анэ, пожимая плечами. – Отец говорит – я делаю.

– Это тебе чере… дух сказал?

Анэ глубоко вздыхает, понимая, что Апитсуак уже хочет ее отговорить.

– Да. Он сказал мне убить Седну и завершить ритуал. Видимо… видимо, он тогда хотел ее призвать. Тем ритуалом. Но что-то пошло не так. – Она поднимает взгляд на Апитсуака и тихо говорит: – Если ритуал был связан с Седной и после него я оказалась в пещере. Теперь все сходится. Я все думала, что не так с моим телом… и со мной. Но сейчас я понимаю все очень ясно. Я умерла тогда, понимаешь? Тогда, во время ритуала, и я оказалась в Адливуне. Отец хотел призвать богиню, но в то же время ее боялся… поэтому ритуал длился столько часов, поэтому ему нужен был буковник. Но что-то пошло не так, и Седна убила меня, а я вернулась ангакоком, в новом теле. Поэтому оно такое сильное, поэтому я выздоравливаю от всего и могу выдерживать бурю. Теперь мне нужно убить богиню, и тогда я вернусь домой.