Вечный воин

После продолжительной паузы Гунерих предложил:

— Можешь взять всех моих людей, кроме двух человек.

— Не надо, с такой толпой обязательно попадусь! — усмехнувшись, отказался я.

Если аборигены действуют по первому варианту, то больших проблем с освобождением пленника не будет. Если второй, то всего вандальского отряда не хватит, а маленькой группой будет легче ускользнуть.

— Возьму Менно и трех твоих людей, — решил я. — Выбери самых рассудительных, спокойных. Пусть оденутся во все темное. Пойдем налегке, без доспехов и щитов. Из оружия только короткая спата и нож. Дай каждому из них по полсотни солидов. Вдруг потребуется кого-нибудь подкупить?

Гунерих молча кивнул и пошел в носовую часть марсильяны, к своим людям.

Я приказал Менно собираться в дорогу, Радомиру — приготовить две «кошки» с крепкими линями длиной метров двадцать и запас еды на пять человек на три дня, а навклиру Евсению выдал инструкцию на тот случай, если не вернусь. Кстати, все члены экипажа, набранные в Фессалониках, после удачных пиратских рейдов перестали ныть, что пора вернуться домой, начали прикидывать, как бы переправить семьи в Карфаген.

После чего я отправился в свою каюту, где переоделся в черную шелковую рубаху с длинными рукавами, которую обычно надеваю под доспех, и кожаные штаны, переобулся в полусапожки с толстой кожаной подошвой, в которых хожу практически бесшумно, и взял с собой шерстяную вязаную шапку, которую поддеваю под шлем. На поясной ремень повесил острый нож в кожаных ножнах. С помощью ремней портупеи закрепил саблю на спине так, чтобы рукоятка была над правым плечом, а сагайдак с луком и тремя десятками стрел выглядывали над левым плечом. Когда я в таком виде вышел из каюты, Гунериха, у которого наверняка были большие сомнения на счет моих способностей, малехо попустило.

66

Ночи на Сардинии теплые и тихие. Изредка было слышно, как в деревне, которая от нас километрах в трех, лает собака, причем одна и та же. Есть такие тревожные типы и среди животных, и среди людей.

Мы прячемся в лесу неподалеку от Турриса. Сын рыбака привел нас сюда, после чего сходил за своим шурином, который, действительно, оказался рослым по местным меркам, где-то под метр семьдесят. Получив аванс в пять солидов, парень рассказал нам, что вандальского лазутчика держат в главной башне, самой большой и крепкой, которая защищает город со стороны гор, где трудно вырубить ров в очень твердом камне. Завтра наш пособник заступает в ночь. Будет дежурить на верхней площадке башни. Сам туда попросится, потому что никто не любит торчать на открытом воздухе, особенно в ветреную или дождливую погоду. Он спустит нам веревку со стены левее башни. Мы проберемся в город, освободим пленника, после чего произведем окончательный расчет. Как он будет оправдываться и куда денет веревку и деньги, промолчал. Это еще больше убедило меня, что парень выполняет приказы старших товарищей.

Девятиметровая прямоугольная башня вдвое выше стен, примыкающих к ней. Остальные башни круглые и ниже метра на три. Сложены все из вулканического туфа, которого здесь валом, мы проходили мимо одного из карьеров, сейчас пустовавшего. От того места, где мы спрятались, до нужной нам башни километров пять. Плюс по лесу попетлять, пока выберешься на дорогу, ведущую к ней. Сын рыбака завел нас на поляну, заросшую маквисом. По его словам здесь нас точно никто не найдет. Я даже не засмеялся, услышав его слова.

Менно, который сидит на теплом валуне рядом со мной, напрягается каждый раз, услышав собачий лай.

— Не нравятся мне эти сардинцы. Давай уйдем дальше в лес, — предлагает он.

— Зачем? — спрашиваю я. — Местные знают его лучше нас, найдут быстро.

— Если будут искать, — возражает вандал. — Как бы на нас случайно кто-нибудь не наткнулся.

— Случайно не застукают, — говорю я. — Крестьяне из ближних деревень оповещены, что мы прячемся в лесу, поэтому никто сюда не придет.

— Откуда ты знаешь?! — удивленно спрашивает Менно.

— Это сельская местность. Если ты никого не видел, это не значит, что за тобой не следили. Здесь пернуть нельзя без свидетелей, а уж проскользнуть незаметно, особенно днем, невозможно, — объяснил я. — Крестьяне видели, что мы, хоть и чужаки, идем с местным. Куда и зачем — не их дело. Меньше будут знать, дольше проживут.

— Он правильно говорит, — поддержал меня один из вандалов из свиты Гунериха. — Я вырос в деревне. У нас всё так же.

— Тем более, что скоро зайдет луна, и мы пойдем к башне, — продолжил я.

— Зачем? — спрашивает Менно.

— А зачем мы сюда пришли?! — отвечаю я вопросом на вопрос.

— Так договорились на завтрашнюю ночь, — напоминает он.

— Именно поэтому пойдем сегодня, — сказал я.

— Понятно, — после паузы произносит он, но по тону не трудно догадаться, что ничего ему не понятно.

Туф, из которого сложены крепостные стены, накопив за день тепло, теперь, казалось, с неохотой отдавал его. Плохо отесанные камни в бороздах и дырках, как хороший сыр. Зато ноги реже соскальзывают. Кожаные подошвы моих бесшумных полусапожек не предназначены для лазания по стенам.