Вечный воин

Гентон прокричал на ближние галеры, что будем идти всю ночь, а те передали на дальние. Когда стало темно, на галерах убедились, что свет фонаря виден хорошо всем, даже отставшим от основной группы, после чего продолжили следовать прежним курсом.

Я проторчал на корме до середины ночи. Думал, что может случиться шторм, который будет явно по мою душу. Если так, то надо быть готовым к перемещению. Ветер не стихал, но и не усиливался. Галеры не отставали. По крайней мере, я видел в темноте светлые пятна парусов. Поняв, что есть шанс побыть в этой эпохе подольше, сдал вахту Евсению и пошел отдыхать в свою каюту, где возле двери лежали наготове спасательный жилет, доспехи, оружие и кожаный вещмешок с едой и серебряной флягой, наполненной красным вином, разбавленным водой. Спал на лавке в кабинете, поскольку на моей кровати преспокойно храпел Гентон. Он знает, что марсильяне шторма не так страшны, как галерам, что благополучно доберется до Карфагена и доложит отцу о выполнении важного задания. А то, что подчиненные могут погибнуть, его не волновало: подданных у отца много.

Евсений, как я приказал, разбудил меня на рассвете. Заодно проснулся и Гентон. Он с удивлением понаблюдал, как долго я бреюсь, умываюсь. Сын правителя вандалов тоже бреет лицо, подражая римлянам, но делает это не каждый день, а, как мне показалось, раз в неделю, и не сам, а доверяет свое лицо и шею опытному брадобрею. Я бы подумал, что Гентон хочет выглядеть брутальнее, но с его рожей это ни к чему. Мы перекусили копченым окороком с красным вином, после чего отправились на полуют.

Ветер чуть усилился и быстрее погнал нас к африканскому берегу. К счастью, не поменял направление. К несчастью, волны стали выше. Гентон устроил перекличку и узнал, что две галеры пропали. Наверное, сильно отстали, но возможен и более печальный вариант.

Примерно через час впередсмотрящий прокричал из «вороньего гнезда»:

— Вижу берег!

Радостная новость тут же полетела от галеры к галере.

Прошло еще с час, и земля стала видна с галер. В носовой части их собирались члены экипажа и молча смотрели на приближающийся африканский берег. Конец их бедам был совсем рядом, еще чуть-чуть — и дома. Мы вышли между Картенной и Цезареей, ближе к последней. Возможно, кто-то из участников военной операции живет в этих краях.

Налюбовавшись берегом с полубака, Гентон вернулся на полуют и спросил меня:

— Что мой отец пообещал тебе в награду за это нападение?

— Ничего, — ответил я. — Он мой правитель, я поклялся служить ему.

— Тоже верно, — согласился Гентон и спросил: — А что бы ты хотел получить?

Я не сомневался, что этот разговор он передаст отцу. Золото мне было не нужно. Того, что есть, хватит на всю оставшуюся жизнь. Да и, несмотря на то, что является обладателем, наверное, самого большого золотого запаса в нынешнем мире, Гейзерих все еще с жалостью расставался с этим металлом. Поэтому я захотел то, что он раздает с легкостью.

— У меня три сына, а имение всего одно, — сообщил я Гентону.

— Да, младшим сыновьям всего достается меньше, — со знанием дела произнес он.

78

Гейзерих подарил мне сразу три имения. Предполагаю, что он неправильно понял слова своего младшего сына, решил, что три моих сына безземельные. Имения были меньше первого, но доходов с каждого хватит на содержание тяжелого конника и его семьи. Я решил, что старшему сыну отдам два маленьких, среднему — большое, а младшему достанется меньше всех. В придачу каждый получит по две инсулы в Карфагене. Каждая пара приносила доход, немного уступающий тому, что дает маленькое имение. Так что сыновья, распоряжаясь наследством с умом, бедствовать не будут. Дочь в приданое получит дом в городе и одну инсулу. Плюс мужа из состоятельной семьи, потому что такой богатой невестке многие будут рады.

Следующие семь лет были, наверное, самыми спокойными во всех моих жизнях. Не помню, чтобы когда-либо я сидел на берегу так долго. Нет, на рыбалку я все-таки мотался — куда же без нее?! — но в открытом море не появлялся, несмотря на заманчивые предложения от Менно. Подарок Гейхзериха оказался пророческим — Хильда родила еще одного сына, получившего имя Магнус (воинственный). Лаодика решила не отставать и родила дочь, названную в честь моей матери Лидией. Я в очередной раз пересмотрел завещание, оставив сыновьям по имению и одной инсуле, старшей дочери — дом в Карфагене и инсулу, а младшей — две инсулы.