Вечный воин

Эти выводы я сделал зимой в Константинополе, основываясь на сведениях, которые доходили из Рима и муссировались аборигенами. Тогда у меня и появилось предчувствие, что скоро опять придется идти на войну. По слухам, Флавий Аэций — настырный мужик, поэтому будет делать попытку за попыткой, пока не добьется своего, а главным его пугалом были гунны, которыми командовал друган Атилла. К началу весны я приготовился к походу, даже не поехал в имение, которое на русский манер называл дачей. Жена тоже осталась со мной в Константинополе. Она опять беременна. По этому поводу у меня иногда возникают вопросы: а не встречал ли я своих потомков в будущем? не убил ли кого-нибудь из них?

Весна уже заканчивалась, и, по настоянию Ирины, мы собирались все-таки перебраться на лето в имение, когда меня навестил константинопольский купец, торговавший с гуннами, и передал привет от Эдекона, который возжелал увидеть меня, чем быстрее, тем лучше. Я выругался смачно, используя сокровенные запасы русского языка, и крикнул Радомиру, чтобы готовился в дальнюю дорогу.

— Опять война? — испуганно спросила жена.

— Да, — подтвердил я.

— С нами? — задала она более важный вопрос.

— Скорее всего, с Римом, — ответил я, — но если с вами, сразу возвращайся в город.

Тяжело вздохнув, она вымолвила:

— Хорошо, — и всхлипнула.

За несколько лет совместной жизни мы настолько измотали нервы друг другу, что уже не обижаемся на оскорбления и обвинения. Причем Ирине в этом плане достается больше. Каждый ведь ругается на родном языке. Только вот латынь, на которой чаще всего выражаю свое крайнее недовольство, для меня чужая, я не чувствую острую глубину проклятий и когда произношу их, и когда сыплются в мой адрес. Ирина, слушая меня, корчится от внутренней боли, а мне и ее ругань, и моя по барабану. Изредка, правда, когда очень уж достанет, перехожу на русский, который она считает смесью гуннского и германского, не понимает и не чувствует, поэтому слушает даже с некоторым интересом. Пару раз пробовала повторить, но произносила неточно и с сильным акцентом, что вызывало у меня смех и бесило ее. При этом, как только жена узнает, что уеду надолго, сильно расстраивается, прям до слез. Дереву легче без лианы, а лиане без дерева печаль.

37

Город Аквилея находится километрах в двенадцати от побережья залива, который в будущем получит название Триестского, на большом невысоком холме между реками Натисса и Сонциус и рядом с лагуной. Местность вокруг него болотистая и с многочисленными каналами, что хорошо дополняют искусственные защитные сооружения — ров шириной метров двенадцать, каменные стены высотой метров восемь и башни на три-пять метров выше. Здесь сходятся четыре главные дороги Западной Римской империи: с юго-запада Эмилиева дорога из центра, с севера из Норика, с востока из Паннонии и с юго-востока из Далмации. Благодаря удачному расположению, это один из немногих западно-римских городов, который все еще растет. Говорят, сейчас его население насчитывает более ста тысяч человек. В такие места обычно сбегаются пассионарии, которые сдаваться не любят. К тому же, с момента образования этот город еще ни разу не захватывали. Поэтому я, так сказать, ни разу не удивился, когда гуннского парламентера, предложившего горожанам капитулировать на мягких условиях, послали чисто конкретно.

Гуннской армия прибыла к стенам Аквилеи по восточной дороге. Город обложили со всех сторон, насколько это возможно на болотистой местности. К штурму готовились неторопливо. Мне опять показалось, что Атилла понятия не имеет, надо захватить город или нет? Видимо, Флавий Аэций тоже пока не знает ответ на этот вопрос. Гунны должны всего лишь испугать императора Валентиниана Третьего, чтобы тот заценил великого полководца-прохиндея. Может быть, хватит одного появления кочевников возле Аппенинского полуострова. Если нет, тогда придется пожертвовать Аквилеей. Флавию Аэцию не впервой делать это — уже дважды приводил сюда гуннов.

Осадными работами занимаются рабы, которые до недавнего времени были крестьянами в этих местах, и наша пехота. Это отряды из самых разных племен, в первую очередь германских, пришедшие к Атилле сразу, как только услышали, что он собирается захватить Рим. Сам шаньюй ни разу не обмолвился, что идет завоевывать столицу Западной Римской империи, но подданные лучше знают, что у него на уме. Несмотря на огромные потери в сражении на Каталаунских полях, желающих принять участие в новом походе было, хоть отбавляй. Для простых парней из лесных деревень это возможность повидать мир и стать богаче и знаменитее. В это трудно поверить, но многие идут на войну только ради того, чтобы было, чем похвастаться. Вернутся в свои медвежьи углы и начнут рассказывать, какие они крутые перцы, как разили врагов направо и налево. Если еще и на коне приедут да с богатыми трофеями, то и вовсе станут первыми парнями на деревне. Ради этого стоит рискнуть.