Вечный воин

Я достал из сагайдака лук с натянутой перед боем тетивой и легкую стрелу. На склоне холма в толпе пехотинцев застряли несколько всадников. Толчея не позволяла им развернуться и выехать. Судя по кольчугам и римским шлемам, это вожди или знатные воины. До ближнего метров триста или немного больше, и я сомневался, что пробью ему кольчугу стрелой с шиловидным наконечником, поэтому предпочел ранить его вороного коня легкой стрелой. У животного защищены были только голова спереди и грудь. Я дождался, когда жеребец вскинет голову, и всадил стрелу в шею. Вошла она на половину древка. Конь от боли дернулся вперед, а потом встал на дыбы, скинув всадника. Дальше он начал лягаться, пытаясь вырваться из толпы, и его сразу убили, всадив несколько копий и рубанув топором по голове сбоку. Со вторым всадником было примерно так же, а под третьим конь резко опустился на подогнувшиеся передние ноги, и всадник, выпав из седла, перелетел через голову животного. Я убил лошадей еще под шестью всадниками, располагавшимися позади пехоты, после чего остальные поднялись выше по холму, куда мои стрелы добирались уже на излете, не нанося существенного вреда. Я добил колчан с легкими стрелами, убив или ранив несколько пехотинцев в середине строя и справа от меня. Бил в голову ниже шлема, по большей части кожаного на металлическом каркасе. Вражеские пехотинцы смотрели вперед и замечали стрелу, когда была слишком близко. Если бы летела слева, может, слишком быстрые успели бы закрыться щитом, а так разве что отклоняли голову и подставляли соратника, стоявшего левее в следующей шеренге. На этом мой вклад в сражение и закончился.

Мы стояли на месте, пока не стало совсем темно, и звуки боя впереди начали стихать. Если не считать метров пятьсот от середины холма, где началось сражение, и до того места, где застала ночь, уступленных «гуннскими» германцами, можно считать, что первый раунд закончился вничью. В римской армии пехота была лучше гуннской, благодаря выучке и дисциплине, а наша тяжелая конница, которая была многочисленнее и сильнее вражеской, пока в дело не вступала. Эти несколько сот метров были устланы в несколько слоёв трупами погибших с обеих сторон. Когда звон оружия и крики сражавшихся начали сходить на нет, стали слышны стоны раненых. Поскольку в темноте их не было видно, казалось, что стонет земля.

35

Я не знал подробностей сражения на Каталаунских полях. Может быть, мне рассказывали их, но не запомнил. Поскольку гуннская армия пока не проиграла сражение, я был уверен, что на следующий день оно продолжится. В темноте мы кое-как добрались до своего лагеря. Я выставил усиленные караулы, опасаясь, как бы римляне не напали ночью, после чего, наскоро перекусив, лег спать. Вроде бы ничего тяжелого не делал, а устал чертовски. Наверное, из-за сильного нервного напряжения. Смотришь, как бьются другие, представляешь, что ждет тебя… Несколько раз просыпался из-за шума в главном гуннском лагере, который был западнее на холме, огражденный, как обычно, арбами и кибитками. Видимо, заблудившиеся враги выходили на него и огребали по-полной.

Проснулся до восхода солнца и первым делом умылся в ручье, протекавшем рядом. Поймал себя на мысли, что чистая, прозрачная вода кажется необычной. Вытираясь полотенцем, поданным слугой Радомиром, услышал стук копыт, приближавшийся с юго-запада. Это скакала сотня гуннов, плотным кольцом окружавшая Костанция, помощника Флавия Аэция. Этот чахоточного вида мужчина с круглыми, совиными глазами так часто бывал в гостях у шаньюя, что его, наверное, воины гуннской армии считали уже своим. Отряд проскакал к главному лагерю и минут через пятнадцать проехал мимо нас уже в обратном направлении: Констанций передал Атилле информацию от его друга Флавия Аэция, а теперь вез ответ.

Поскольку гунны, как я знал, проиграли сражение, то подумал, что посланник привез просьбу уйти с поля боя. По нынешним понятиям, кто первый ушел, тот и проиграл. Я приказал своим подчиненным быстро позавтракать, а затем приготовиться к походу. Сам тоже сел на срубленное дерево и начал уплетать кусок копченого окорока с вчерашней, суховатой лепешкой. Где ее раздобыл Радомир, понятия не имею. Он парень ушлый, часто, так сказать, пользуется служебным положением. В это время в главном гуннском лагере послышались радостные крики и удары мечами по щитам. Так празднуют победу. Я сказал своим подчиненным, чтобы не расслаблялись, и поехал узнать, чему так радовались соратники.

В главном лагере настроение было радостное, несмотря на большое количество раненых, которым явно было не до веселья. Все говорили о нашей победе. При этом большая часть армия стояла на западном склоне холма, сразу за оградой из арб и кибиток, готовая к бою, и примерно четверть занималась сборов трофеев и добиванием раненых, в том числе и своих. Легкораненые вернулись в лагерь, а тяжелораненым мучиться ни к чему. Набравший трофеев воин возвращался в строй, а тот, чье место он занял, уходил за добычей.