Ведьма

Волчонок бросил быстрый, цепкий взгляд на стражников, которые от чего-то стояли недвижимыми, попятился и бросился прочь. А ведьма почти рыдала — силы иссякали стремительно, слишком сложно для неё было удерживать шестерых мужчин сразу же. В реальности она бы никогда это и не сделала бы, но здесь, на Изнанке, было её поле. И если клятва верна, то она ещё поборется за свою любовь, ибо жертвовать совершенно отказывалась. Ибо хватило с неё боли, которая махала рукой памяти и услужливо, раз за разом подсовывала так старательно забытые образы. Рыжая почти перестала ощущать себя, как именно себя, скорее, как кого-то другого. Более яростного и отчаявшегося. Более сильно и решительного. И если обещание связывало узами с этим человеком, то она будет бороться, потому что обещания должно выполнять, потому что... они никогда не бегут с поля боя. Слова какого-то мужчины резко вспылили в голове, обернулись силуэтом, уходящим в свет и растворились во времени. Потому что фон Лин никогда не бегут с поля боя, а честь — это второе дыхание.

Не важно, что будет потом. Не важно как, куда — они просто сбегут. Найдут еще более захолустное селение, настолько маленькое, где даже не будет церкви, поселятся в нём и будут спасены.

"Беги!" — мысленно умоляла девушка возлюбленного, руки сводило от напряжения откровенной болью, а разум помутился настолько, что даже было сложно оставаться вне тела. Рыжая отчетливо ощущала, что её вот-вот выкинет из Изнанки обратно, а на восстановление нужно будет время.

— Беги же! — из последних сил выкрикнула Фелисия, когда руки все же опустились, а по венам всё ещё струилась точно магма — что-то неведомое, неосязаемое, такое же, как и в погребе таверны. Столь же сильное и пугающее, но сейчас не было Тайвынь, которая бы остановила ведьму, не было никого. Она была одна. И это страшно клокочущее и ревущее Нечто рвалось наружу яростно, стремясь поглотить её без остатка, но в этом и было спасение — оно даст ей силы. Она не слабая, нет, просто так долго отвергала это, потому как хотела оставаться доброй до самого конца.

Дэниал обводил соперников тяжёлым взглядом, ожидая атаки и выставив вперед меч.