Ведьма

Конечно, она понимала на что шла. Сколько раз она утешала ту же зареванную Марту? Они не плохо общались, к тому же девушка считала, что обязана своим замужеством именно рыжей. Хотя она ничего и не делала — просто три года назад Марта появилась у неё на пороге, робко переминаясь с ноги на ногу. Каштановые, густые волосы были убраны в две плотные, тёмные, растянутые в плетении, пышные косы. Карьи глаза смотрели робко, с трепетом. Девушка всего лишь попросила посмотреть, потому что её отец сетовал, что никак не может выдать дочь замуж. Фелисия просто посмотрела, но от чего-то Марта решила, что ведьма что-то обязательно сделала, ведь буквально на следующей неделе Андрэ постучался под вечер к ним в дом, с просьбой о руке средней дочери.

Рыжая знала, как ей там работалось. Что очень хотелось уйти, но уважение к Франу и осознание того, что придёться сидеть только дома, не отпускало. Мужчины часто старались шлепнуть её, отпускали похабные комментарии — она была весьма форменной девушкой. Самые наглые — усадить на колени. Несколько раз разгневанный Андрэ врывался в таверну с чем-нибудь тяжёлым наперевес и объяснял нерадивому гостю, что не стоит вести себя так с девушками, тем более замужними.

И Фел очень надеялась, что ей удасться не повторить её судьбы. Видеть Дэниала на пороге таверны ей хотелось только если бы он решил навестить её, а не пришел выяснять с кем-то отношения. Потому что колдун неизменно схватиться за меч, а там и до греха недалеко, лишних проблем очень не хотелось.

Фел никогда спрашивала, чем в своё отсутствие занимается Дэниал. Конечно, догадывалась — заметит кровь на мече, небольшое пятно на тунике. У него была работа, вопреки убеждениям жителей селения — просто такая, о которой не говорят.

Они проводили тихие вечера вдвоём после ухода Йонерана, посвящая их друг другу и огню. По традиции сидели у очага, голова Фелисии покоилась на плече у бывшего брата, и они о чём-то переговаривались, непринуждённо и лениво. Любовь была нежной, трепетной настолько, что девушке не верилось, что вечно суровый Дэниал мог быть способен на такое. Он крепко прижимал её к себе, и ведьма тонула в его объятиях, закрывала глаза и в груди снова и снова щемило ощущение счастья, которое, наверное, не проходило вовсе с того дня.

Да, она пила горькие травы каждый вечер и тяжко вздыхала. Они раз за разом убивали в ней способность к рождению новой жизни, и ведьма знала: ей не суждено подарить этому миру новой жизни, не суждено сделать черноглазого отцом, а самой стать матерью. Поэтому, от части, она с радостью помогала всем детям, которые в этом нуждались.

Ранним утром Фелисия сначала пробудилась в Сознании от требовательных возгласов Тайвынь. Лисица настойчиво пихала пушистые хвосты ей прямо в лицо. Недовольно забурчав, девушка разлепила глаза уже в теле. Выбраться из крепких объятий Дэниала было сложно, колдун продолжал удерживать рыжую в кровати. Пришлось легко ударить его острым локтем по ребрам — парень озлобленно что-то пробурчал, отворачиваясь.

Голова была тяжелой. Подогретые остатки ужина быстро исчезли в желудке, через полчаса Фел уже неуверенно топталась возле двери, одетая. Морально подготовиться никак не получалось, но как, говориться, перед смертью не надышишься — рыжая уверенно толкнула дверь, съежившись под потоком морозного воздуха.

Иней покрывал крыши домов, оседал на стволах деревьев — на улицах было безлюдно. Ворча, Фелисия отправилась к таверне.

Помещение встретило её пустотой, руганью, слышавшейся с кухни. Месье Фарн стоял тут же, за стойкой, придирчиво разглядывая деревянные кружки изнутри.

— Доброе утро, — неуверенно проронила ведьма, оглядываясь. Пустые столы нагоняли какую-то тоску.

— Доброе, — мужчина оторвался от своего занятия. — Можешь приходить и позже, но ненамного — это на будущее. Идём.

Он быстро показал ей немногочисленные помещения: кухня, склад. В обязанности входило немного, но хозяин заведения обещал, что нагрузка большая. Таскать подносы с заказами к столикам, на второй этаж если есть постояльцы. Если будут приставать — молчать, если слишком сильно распускать руки — звать его. Фарна уважали и угроза того, что он прекратит пускать кого-то в свою таверну всегда действовала отменно.

— Уходить будешь поздним вечером, после ужина. А так — каждый день и что бы не опаздывала. Если будешь хорошей работницей, деньгами не обижу.

Девушка кивнула, завязывая за спиной фартук. Держать в голове что-то ей не привыкать. Попробуй запомнить каждую травку и листок, после этого не забыть, что заказали люди, пока не дойдешь до кухни — совсем не сложно. Улыбнуться гостю — тоже.

По крайней мере она так думала.

— Вина мне еще! — выкрикнул мужчина из-за дальнего столика, отрываясь от своей компании. Девушка повернулась, просяще глядя на Роберта.