Ведьма

— Я думала, что останусь старой девой, — рыжая усмехнулась, вновь положив голову ему на плечо. Тонкие пальцы не миг перестали двигаться, замерли и ладонь потянулась к его щеке.

— Не надейся, — Дэн перехватил её, прижал к губам, целуя тыльную сторону.

Завтра она пойдет и со святящимися глазами расскажет Йонерану, что все её страхи были напрасны. Что любовь нашла её, подхватила на руки и закружила в вихре счастья. Что Дэниал всё-таки не останется её единственной, но безответной любовью, а будет самой настоящей, живой и пылкой. Воспоминания были еще свежи, да и, наверное, никогда не померкнут. Эта ночь останется в памяти навсегда — Фелисия была в этом уверенна абсолютно точно. И Дэниал тоже останется, не будет бояться прижимать её к себе и перестанет бороться с желаниям осторожно прикусить нежную кожу плеча, выглядывающую из под сорочки.

Завтра, когда она проснется, будет совершенно другая жизнь. Почему-то ей казалось именно так. Возможность целовать колдуна, когда хочется, опьяняла — так долго приходилось прятать это в себе. И ей не нужно будет больше скрывать это всё, прятать от него взгляды, неловко переминаться на месте с ноги на ногу под пристальным взглядом двух чёрных омутов.

И наконец, она перестанет его боятся. Наверное, сейчас зверь утихнет навсегда. Если он желал её — то получил. Если хотел ласки, то теперь ее будет сполна. Если злился из-за вынужденности скрывать настоящие чувства — больше не нужно. Дэниал не будет больше страшно рычать, хватаясь за голову. Не будет бить кулаками стены, только что бы не замахнуться на неё — единственную, кто подвернулась бы под руку. И она перестанет вздрагивать от ужаса, перестанет сжиматься и, порой, даже задерживать дыхание, только бы не напоминать о своём существовании сейчас. Невесть во что это может вылиться. Тьма иной раз заполоняла его разум слишком сильно, колдун ничего толком не видел перед собой кроме беспросветного гнева.

Невозможно жить с тем, кого боишься, но приходиться — он тот, кого любишь.

Фелисия вздохнула. Это всё-таки было порой невыносимо. Его аура, которая распространялась медленно, но верно. Она была требовательна, старалась подчинить и даже не пыталась казаться доброй. Она сразу старалась поработить до робкого взгляда и опущенной головы — не смей смотреть на своего хозяина!

Но сейчас этого и след простыл. От парня дышало спокойствием. Он так же гладил её плечо, иногда переключаясь на спину, куда мог дотянутся. Если прекращал, Фел недовольно мычала, прося не прекращать. Это не возбуждало, но было слишком приятно, чтобы отказываться. 

Отец совершенно точно будет ворчать. Дэн ему не нравился до сих пор. Будет сетовать, что разве не могла найти кого-то получше? Почему именно он, этот наглый и заносчивый? Девушка же не видела в возлюбленном ни наглости, ни любой другой черты, которые так старательно порой расписывал Йонернан. Возлюбленном... Фел улыбнулась.

— Колдун будет негодовать, — высказалась вслух ведьма, печально нахмурившись.

— Пусть, - фыркнул черноглазый. — Хоть негодует, хоть матерится, хоть слюной брызжет. Мне как-то все равно на этого старого засранца.

— Почему вы так относитесь друг к другу? — насупилась Фел.

— Не знаю, — он легко пожал плечами. Так, что бы не потревожить девушку.— Ненависть с первого взгляда.

— И она когда-нибудь прекратится?

— Не думаю. Мы всё так же будем пытаться прожечь дыру друг в друге при каждой встрече.

Ведьма только печально вздохнула, сползая чуть вниз. Постепенно начинало клонить в сон. Дэн сначала было запротестовал, но потом повернулся набок, обнимая её. Уткнувшись парню в грудь, девушка продолжала глупо улыбаться и старалась в упор не замечать Тайвынь, которая деликатно, только сейчас, вышла из отдельной комнаты в Сознании. Лисица хитро сверкала глазами, явно настраиваясь на весёлый разговор.

— Говорила?

— Говорила.

— Кто застенчивая истеричка?

— Я.

— То-то же.

Тайвынь усмехнулась, пошевелив ушами. Пока тело спало, Фел ушла в Сознание — лисица тут же потребовала внимания, укладывая морду ей на колени. Дух то и дело водила хвостами, во взгляде сквозило ехидство. Ведьма же только отворачивалась, избегая смотреть ей прямо в глаза, краснела и поджимала губы.

— И стоило так убиваться? — продолжала рассуждать Тай. — Ведьма, людей на сквозь видишь, а собственного брата разглядеть не смогла?

— Молчи в тряпочку, — сконфуженно пробормотала рыжая, надувшись окончательно. Лисицу же все это только забавляло.

— Может потом будешь меня слушать, — дух насмешливо фыркнула.