Ведьма

Ему думалось, что всё пройдет как обычно. Он, разумеется, постарается найти ту самую, сношающуюся с Дьяволом, но в итоге у него не выйдет и придётся, скрипя зубами и сердцем, указывать на любую, более или менее подходящую под это описание, девушку. Опять слушать крики, мольбы, снова крики, потом проклятья, рыдания. Видеть, как красивое лицо искажается гримасой страха, когда занимается пламя костра, а затем заставлять себя не отворачиваться, когда огонь доберётся до ее стоп. А затем выше, выше… И вот она уже вся пылает, запрокинув голову, кричит так, что леденеет душа и он снова становится убийцей. Мерзко. Безумно мерзко.

Но сейчас всё было иначе. Когда ван Ален увидел эту рыжую, то сразу понял, что к чему. Не нужно было даже прибегать к дополнительным методам, чтобы понять, кто перед ним. Хрупкая, как фарфоровая кукла, она дрожала, а в глаза читался сплошной ужас. Огненные волосы ворохом лежали на плечах, бесстыжие, горели пламенем, а в огромных, зелёных глазах вполне можно было утонуть. За ней наверняка бегает под деревни, такие девушки редкость даже в кругах знати. Впрочем, в высшем свете она бы долго не протянула. Один слух соперницы и участь уже предрешена.

Ему редко, на самом деле, доводилось видеть настоящих ведьм. И эта — она отличалась. Винсент никак не мог понять, чем и потому отложил свою профессию. Ему стало интересно. Это как наблюдать за перепуганным котёнком, к хвосту которого привязали что-то, и он пытается убежать, не понимая, что бесполезно. 

А потом что-то изменилось. Её робкие улыбки, отказы сесть за столик к мужчинам. Её быстрые взгляды, которые хотели бы остаться не заметными. Её спрятанные волосы, которыми она лишний раз не хотела даже напоминать о себе. И, наконец, её манера говорить. Все это завораживало. Затягивало в эти глаза, точно в густую трясину болота, но без страха — приятное пленение. Она напоминала ему другую девушку, с которой он был знаком год назад. Лия была более резка в общении, возможно. И в принципе сильно отличалась от Фелисии. Тоже рыжая, вечно весёлая, не боящаяся влезть в драку между мужчинами, разнять их, отругать до пристыженных взглядов и фыркнув, вернутся на своё место. Она тоже работала в таверне на другом конце страны, жила одна и явно была не простой девушкой. Но это уже было не важно, поскольку Лии больше не было. Он даже развеял горстку пепла в лесу, как она и просила:

— Если ваш инквизиторский взор всё-таки падет на меня, — она почти ухмылялась, весело сверкая глазами, — То развейте мой пепел где-нибудь в лесу. Там есть озеро, лучше на его берегу.

Ван Ален не питал к ней теплых чувств, мог бы, пожалуй, назвать её другом, но не более. А вот эта девушка интересовала его куда больше. Жадным взглядом он ловил каждое её движение и сам не понял, в какой момент пожелал. Мужчина прекрасно понимал — любой другой, приехавший сюда сослуживец, просто запрет её в доме, наказав жителям складывать хворост. Потому он не мог уехать просто так, ни с чем — сюда пошлют другого. Каждый божий день Винсент боролся с желанием приказать снарядить лошадь и умчаться прочь от этих рыжих волос и зелёных глаз. Но не мог. И с каждым днём всё сильнее и сильнее начинал ненавидеть себя, инквизицию, Бога — всё и сразу. Если она — порождение Дьявола, то кто тогда остальные люди?!

Те, что весело кричат под треск костра? Она чиста, как ангел, добра, как чёрт знает кто, и ван Ален не мог понять, что эта душа забыла в столь грешном мире. Рядом с этой девушкой было не так, как с акулами общества. Наивная, добрая, чистая и неоскверненная гадким механизмом... и ЭТО смеют уничтожать люди? Да если не они Божьи создания, то кто тогда?! Лица святых, смотрящих с церквей? Чушь, ван Ален никогда даже не смотрел в их сторону! Это просто изображения людей, у которых жизнь была немного необычнее, чем у других.

Его бесконечно бесил страх, с которым она смотрела на него всякий раз, бесила жалость, которую он углядел во взгляде при разговоре на рынке. Бесил, наконец, её старший брат, смотрящий на него с пренебрежительной надменностью. Как на скалящуюся собаку. В нём ощущалось столько Тьмы и злобы, что мужчина был больше чем уверен, что ведьмочке ещё как достается по вечерам. И если бы этот человек не являлся братом Фел, Винсент не задумываясь прошёлся бы по деревне, собирая людей и через несколько часов этот черноглазый наглец заслужено бы горел в праведном огне. Его явно было за что казнить — хотя бы за скотство! Но только инквизитор представлял лицо рыжей, только понимал, что она будет чувствовать ровно тоже самое, что и он в детстве — гнал мысль взашей прочь.

И он смел надеяться, что не только сможет уберечь её от огня, но и заберет с собой. Даже если черноглазый будет против, ван Алену будет плевать. Одно слово, одно «да» и никто не остановит его, никто даже не посмеет встать между Винсентом и ей. Даже сам Папа, если на то пошло. И пусть данный обет безбрачия никто не в силах отменить, никто не помешает ему просто опекать её, взяв к себе на службу той же горничной.