Ведьма

Фелисия задумчиво глядела вверх. Невесть откуда ветер нагнал туч и пошел снег: крупный, неспешный, он кружился в своём вечно-одинаковом, но таком разном танце. И рыжей бесконечно нравился он. Как оседает на её волосы, капюшон, тает на тёплых, даже зимой, ладонях или приятным покалыванием гладит лицо, если поднять голову вверх.

Улицы опустели. Только несколько масляных фонарей горели возле таверны, а дальше была только темнота, совершенно не различимая для человеческого взора. В ней промелькнула собака, кого-то явно гоняя — пес звонко лаял, почти завывал.

— Вы не заскучали?

Ведьма вздрогнула, обернувшись. Винсент стоял, заложив руки за спину и чуть вскинув подбородок. Она приветственно кивнула.

— Нет, месье, вовсе нет. Я наблюдала за снегом.

— Задумались им вместо мыслей? — мужчина тихо рассмеялся, так же взглянул в высь, — И прошу, зовите меня Винсентом.

— Хорошо, — рассеяно откликнулась Фел, в очередной раз окинув его взглядом.

— Пройдёмся? Только прошу, не по деревне.  С меня хватило грязи, — он согнул руку в локте и, ощущая всю свою беспомощность и безысходность ситуации, рыжая позволила повести себя прочь от таверны. Или это она его повела по широкой, сельской дороге, ведущей в лес, а заодно в другую деревню?

— Замечательно, — хихикнула Тайвынь, — Идешь в лес с инквизитором. Не боишься, что он решил свершить самосуд на лоне природы?

— На нагнетай, — отмахнулась Фел, сглотнув. Это начинало ей всё меньше нравиться.

Наконец, две фигуры — широкую и маленькую, поглотила темнота. Фелисия хоть и волновалась, но всё равно чувствовала себя в своей тарелке. В этом месте где она знала каждую тропинку и могла пройти с закрытыми глазами она, не боялась и сама не знала почему. Винсент был выше, сильнее раза в два или три наверное, и всё таки она не взирала теперь на инквизитора с опаской. Она смотрела вверх, как в темнеющем небе проглядывались снежинки.

— Эта обходная дорога, — внезапно сказала ведьма. — Она идёт вокруг деревни, точно кольцо его охватывает. Чуть дальше уже виднеется развилка, там начинается круг. От него дальше отходят другие дороги, по которым мы добираемся в другие селения.

Фелисии всегда это нравилось. Будто их что-то ограждает, неведомое кольцо. Казалось бы, из которого нет выхода, но при этом имелись дорожки и тропинки. Противоречие. Из круга невозможно вырваться, а из этого — можно. Если забыть об этом, то можно представить, что вокруг другого мира не существует и даже быть не может. Только эта деревня с добрыми людьми, принявшими её и которые вовсе перестали опасаться в последний год. Нежность, сквозившая сквозь пальцы рыжими локонами, убиралась в небрежную косу, давала свои плоды.

Единственным их спутником был снег. Даже духи, обычно шныряющие туда-сюда вокруг неё, сейчас попрятались и даже не выглядывали. Такая погода уже больше напоминала эдакую вечернюю сказку в новогоднюю ночь, когда снежинки вьются в бешеном танце и не жалят маленькими ледяными укусами, а лишь доставляют своим видом эстетическое удовольствие. Девушка скосила взгляд — Винсент прищурился и поднял голову вверх, пытаясь разглядеть хоть что-то в ночной тьме.

— Я не люблю большие города, — неожиданно подал голос инквизитор, остановившись и не опуская головы. — Там ужасный запах, вечно спешащие куда-то люди, каждый занят своим делом, не отвлекаясь и напрочь погрязнув в рутине.

Ван Ален протянул руку, и одна из снежинок послушно опустилась на ладонь, тут же умирая от человеческого тепла.

— Больше всего человеческие пристанища похожи на огромные муравейники, которые образуют гигантскую систему, где каждый человек — маленькая шестеренка, обязанная выполнять свою работу. А у любого механизма есть тот, кто будет исправлять неточности, и сейчас эта моя роль. Так называемые "ведьмы", на мой взгляд — те, кто не хочет подчиняться законам, не хочет быть шестеренкой, — мужчина наконец перевёл взгляд на замершую от удивления Фелисию, и криво ухмыльнулся, становясь больше похожим на безумного, нежели на инквизитора. — Наверное, неприятно слышать такие слова от Слуги Господа?

— Странно, — поправила его Фелисия и улыбнулась. Уж она-то знала о странных вещах и странных мыслях много чего. Как странно рушить порой свои убеждения. Вот несколько часов она боялась снова выйти в зал, понимая, что снова придется смотреть на мужчину, чувствовать и ощущать колкий снег, а сейчас?