Ведьмина скрыня

— Чего хочу — ты, старая, понять не сможешь! — Христина через стол потянулась к Гане и, положив на бабкин лоб ладонь, принялась что-то певуче нашептывать. Игнат не расслышал слов, увидел лишь, как Гана тщетно пытается привстать, а потом оседает копной, едва не свалившись с табуретки.

— Отведите её в комнату. — Христина хлопком подозвала помощников: хмурую воструху и неуклюжего увальня-праха, сама же попыталась успокоить Игната, сказала, что подобные приступы случались у бабки и раньше.

— Гане нужен покой и сон, скоро ей станет лучше. Не волнуйся за неё. Доверься мне.

Игнат Привратнице не поверил, но на всякий случай кивнул, чтобы не выдать себя. Когда служки-помощники потащили спотыкающуюся бабку прочь, он собрался последовать за ними, но Христина не дала сделать и шагу, мягко удержала его, прошептав, чтобы не мешал им.

Нехотя подчинившись, Игнат прошёлся по комнате. Что делать дальше он не представлял. Правильнее всего было бы уйти. Но как он найдёт обратную дорогу? Кроме того он сильно тревожился за бабку, оставлять Гану здесь после случившегося казалось Игнату неправильным.

Стакан со странным содержимым так и стоял на столе. Заметив, что Христина снова потянулась к нему, Игнат успел первым — в последний момент перехватил и выплеснул настойку на пол. Когда та растеклась липкой лужицей, он опомнился и пробормотал извинения, а потом опять попросился к Гане.

— Зачем тебе к старой? Она теперь спит. Отдохни и ты, у меня много места, — Христина улыбнулась маняще, подтолкнула его пышной грудью к дверям. На Игната пахнуло чем-то удушливо-сладким, и он еле сдержался, чтобы не вы казать отвращение.

"Я здесь ради Ганы! Ради Ганы! Только ради неё!" — повторяя про себя эти слова, Игнат отошёл к окну, бесцельно поддёрнул занавеску.

Христина неправильно поняла этот жест — оказавшись рядом, вдруг прижалась всем телом, обхватила руками — не расцепить! В их крепком и жарком кольце Игнат начал задыхаться.

— Отпустите! — прохрипел он, пытаясь вырваться из захвата. — Что вы делаете? Зачем всё это?..

— Ты же хочешь избавиться от проклятья? Я помогу тебе это сделать! — зашептала Христина в самое ухо. — Я знаю, как отвести проклятье! Я могу! Ты же хочешь этого! Ведь хочешь?

— Х-хочу, — прохрипел Игнат. И Христина ослабила хватку, повернула его к себе, шепнула чуть слышно в самые губы:

— Плата — твой поцелуй!

— Вы шутите? — шарахнулся Игнат. При мысли, что придётся поцеловать маску его замутило. Близость Христины показалась внезапно ничуть не лучше насланного на их род проклятья русалки.

Его реакция тут же передалась Христине. Зелёные глаза мгновенно покраснели, причёска-корона распалась, и длинная коса плетью хлестнула Игната по плечам.

— Всё равно при мне останешься! Не отпущу от себя! Никогда! — Христина вскинула руку ему на лоб, и сразу сделалось жарко и тяжело. Игнат покачнулся, а потом пошёл как приклеенный туда, куда его повели.

Дальше была темнота, зыбкий зелёный свет и непонятная песня. Дивный голос ласкал и манил, и Игнат устремился к нему, всем существом желая раствориться в упоительной морочи…

В отличие от Игната Гана сохранила способность анализировать и думать, да что толку. Поражённая обездвиживающей закляткой, она могла только сокрушаться о своей многолетней слепоте и безграничном доверии к Привратнице. Могла сожалеть, что не разгадала, не почувствовала её истинной сути и позволила обойти себя. Попытаться противодействовать Христине и ускользнуть от чар бабка не успела, да и вряд ли бы смогла — Привратница была сильнее и гораздо опытнее её.

Больше всего Гана переживала сейчас за Игната. Он находился в гораздо большей опасности, чем она сама. Настой, которым Христина пыталась опоить его, имел приворотные свойства, но зачем Привратнице понадобилось привораживать незнакомого человека, бабке было непонятно. Собравшись с силами, она в который раз попробовала мысленно дозваться Игната и неожиданно перехватила взгляд из-за стекла — снаружи на неё таращилась молодая древяница.

Вот и решение! Она призовёт лесную, благо та запросто может преодолеть деревянную преграду. А потом… потом попытается через неё хоть как-то помешать Христине. Управлять чужим сознанием будет непросто, Гана никогда не злоупотребляла такими вещами, но сейчас у неё просто не было иного выхода.

А может послать древяницу

к своим? Чтобы привела сюда печурника с хатником? Хотя от них тоже будет немного толку. Что они смогут против Христининого колдовства?

Гана отвергла возникшую мысль, решив, что не может, не должна рисковать своими помощниками, ведь Христина с лёгкостью справится с каждым из них.

Значит, придётся зазвать лесную сюда, а потом внушить ей, что нужно делать.

За размышлениями бабка прозевала момент, когда любопытная древяница отлепилась от стекла и исчезла, то ли убежала обратно в лес, то ли пошла бродить вокруг дома. Напрасно Гана вслушивалась в звуки, напрасно искала её, напрасно пыталась почувствовать — древяница больше так и не заглянула в окно.