Ведьмина тайна

– По соседству спит. Завтра заберу.

На автопилоте сделав все «ванные» дела, я улеглась, но долго не могла уснуть. Сначала восстановила в памяти разговор с Верховной, а потом задумалась о другом – о людях-винтиках и системе, в которую их встраивают. Или они сами встраиваются. Или – не подходят. Сбоят. Оказываются в стороне. И иногда создают свои системы – и помогающие выживать, и травмирующие душу.

Вчера вечером, расставляя точки над «ё», я ударила Бахтияра очень больно: уязвимостью и человеческой беззащитностью – по дару, который должен защищать таких, как я, по заклинательским принципам, на которые он забивал, но о которых не забыл. И решил помочь. Вопреки своим рабочим привычкам. Наперекор своему желанию спасти сестру от костра.

И я поняла, почему так тороплюсь вернуться и рискнуть собой. С одной стороны, я – человек и не должна участвовать в этой жуткой свистопляске. А с другой… Бахтияр положил на свои интересы, чтобы защитить и меня, и город, и имею ли я право… злом отвечать на предобрейшее? Нет. И если брат с моей помощью найдёт сестру раньше других… Да, помочь им встретиться, минуя ведьм Круга и наблюдателей, чтобы объясниться, – это правильно. И, кстати, ему-то Гульнара наверняка расскажет всё, что помнит и знает. И завтра перед отлётом я обязательно заклинателю напишу.

Ну и надеюсь… Очень надеюсь, что не придётся искать доказательства бабушкиной вины. Только невиновности. А если всё же… Ай, я бы не стала хорошим журналистом, если бы не умела выворачивать сведения наизнанку. И я очень постараюсь… для начала хотя бы заснуть.

Глава 7

…ведьма никогда не скажет того,

что вам хочется узнать, не сообщив заодно того,

чего вы знать не хотели. 

Терри Гудкайнд

…Сон опять был пропитан туманом – белым, липким, плотным как сметана. Я даже не понимала, что иду – движение ощущалось, но обстановка не менялась, и это сбивало с толку. И, само собой, не давало – не показывало – нужных зацепок как в случае с «уходящим порошком».

Я вертела головой, щурилась, присматривалась, но безрезультатно. Тогда по совету Верховной я попыталась сконцентрироваться на вопросе.

– Кто твоя наставница, Гуня? – кашлянув, спросила я в пустоту. – Кто помог тебе найти могильник? Кто указал точное место?

Сначала ничего не происходило, а потом туман распался на лоскуты, являя… собственно, могильник. Наверно. Мне он представлялся холмом – почему-то наподобие норы хоббита, с дверцей, ведущей под землю, только в мрачном антураже. А из тумана проступили покосившиеся статуи – каменные, облепленные рваными клочьями паутины.

С каждым моим шагом они то показывались целиком – заброшенные и угрюмые, то скрывались в молочной пелене, маяча смутными призраками. И вблизи виделись просто статуями, а сквозь туман я рассмотрела ореол силы – тьма… сияла. Как свет полнолуния ложился золотистой радугой на перистые облака, так излучаемая статуями сила тьмы пульсировала сквозь туманную дымку оттенками чёрного и графитово-серого.

Мне стало жутко.

А не артефакты ли это – те, которые и питают, и сторожат могильник?.. Я мельком глянула на ближайшую статую. Похоже на славянского идола… Овальный столб с едва угадывающимися за паутиной очертаниями лица и рук проплыл мимо меня, влекомый туманом, и скрылся в густом «молоке», а на его смену пришел следующий. И следующий. Молчаливое призрачное воинство, созданное древней магией, появлялось из ниоткуда и исчезло в никуда, не давая ответов, лишь порождая вопросы. Где в современном мире я найду хотя бы подобие этого?..

Туман, «проводив» последнюю статую, вновь встал стеной. Я осторожно протянула руку, но ничего не нащупала. Беззвучная пустота пугала и угнетала. Ни в одном сне я не ощущала себя так тревожно и неуютно, как в этом. Казалось, туман скрывает нечто… Нечто, да. Грозящее вынырнуть внезапно и ударить по моей малоподготовленной психике… очередным сюрпризом-откровением из прошлого «волшебной» семьи.

И предчувствие не обмануло.

Шаг, и густую «штору» будто чья-то рука отдёрнула. И налетевший ветер швырнул к моим ногам сухие, тёмные от записей листы. Я присела на корточки, нерешительно взяв ближайшую бумагу, а остальные зашуршали жалко, ссыхаясь и сморщиваясь. Превращаясь в прогоркло-охровые кленовые «пятерни», отжившие своё и равнодушно втоптанные в первую осеннюю грязь.

Я встала, расправляя лист и вчитываясь в мелкую вязь аккуратных буковок. И обмирая от очередного приступа тревоги. Бабушкин бисерный почерк – и бабушкино чёрно-белое фото в правом нижнем углу, под датой и подписью. Очень молодая, энергичная, наглая. Тёмные глаза хитро прищурены, широкая улыбка сочится юношеским задором и нахальством, русые волосы – непривычно короткие, собранные в смешной куцый хвостик. И так этот образ не соотносится с благообразной, спокойной, степенной и сдержанно-скрытной пожилой дамой со строгим пучком из длинных волос…