Великая английская революция в портретах ее деятелей

Приговор Звездной палаты был жестоким: штраф в 500 ф. ст. и, сверх того, «бичевать беспощадно от Флитской тюрьмы, где содержался Лильберн, до Вестминстера». Полураздетый, с руками, привязанными к задней стенке медленно движущейся телеги, сопровождаемый тюремщиком, вооруженным бичом из трех ремней. Процессия двигалась нарочито медленно, бич мерно поднимался и с силой опускался на голую спину, быстро превращавшуюся в сплошное кровавое месиво. День был необычайно жарким. Солнце нестерпимо жгло непокрытую голову, пот и пыль слепили его глаза. Многие горожане, ставшие свидетелями этой экзекуции, плакали, другие из сочувствия и солидарности с жертвой ее следовали за телегой.

Между Флитской тюрьмой и позорным столбом, установленным у Вестминстерских ворот, на спину Лильберна обрушилось пятьсот ударов бича. После этого истязания он должен был два часа неподвижно простоять на солнцепеке у столба, к которому его голова была прикреплена надетой на шею деревянной колодкой. Превозмогая адскую боль, Лильберн нашел в себе силы для нового проявления мужества и обратился к стоявшей на площади толпе с речью, в которой рассказал о причинах своего ареста, и затем обрушился на власть епископов — «отродье дьявола». Когда же стражники побоями заставили его замолчать, обливавшийся кровью Лильберн неожиданно вытащил из карманов брюк свертки припрятанных памфлетов и бросил их в толпу. Стоическое поведение юного мученика «за истинную веру» буквально потрясло ее, и он с этого дня прослыл в Лондоне «свободнорожденным Джоном».

Вскоре после возвращения в тюрьму Лильберна ожидал новый приговор Звездной палаты: в наказание за «возмутительное» поведение у позорного столба содержать узника в яме, в отдаленной части тюрьмы, скованным по рукам и ногам двойной цепью. Тяжелобольной, лишенный помощи врача, он был оставлен на попечение старой надсмотрщицы, т. е. по сути брошен на погибель (или в надежде, что он в состоянии полной беспомощности будет убит кем-либо из подосланных заключенных).

К счастью, не случилось ни то, ни другое: победила молодость узника и высокий дух мученичества, «предназначенного ему по великой милости всевышнего». Лильберн выжил. И более того, в этих нечеловеческих условиях, находясь в полной и строжайшей изоляции, он ухитрился, неизвестно каким путем, достать писчий материал, написать первые свои памфлеты, передать их на свободу, где они были вскоре опубликованы его друзьями.

Первый памфлет был написан до экзекуции и озаглавлен «Испытание христианина» (12 марта 1638 г.), следующий за ним — «Дело зверя» — после нее. В них содержалось описание его ареста, допроса, публичного бичевания и пересказана речь, с которой он обратился к собравшимся. В августе из тюрьмы последовал третий памфлет под названием «Изыди из нее, народ мой…» [111], в котором Лильберн страстно убеждал в необходимости отделения (ухода) пуритан от церкви папистских прелатов (т. е. из церкви англиканской, государевой). В нем содержалось заверение, которому Лильберн ценой тяжелых духовных и физических испытаний был верен до конца своих дней: «Останусь ли жить или умру, но я буду говорить, что думаю, свободно и мужественно».

Между тем условия тюремного заключения оставались для Лильберна крайне тяжелыми. В петиции на имя Тайного совета он жаловался, что слепнет в своей полутемной клетке, что болен. Ночью его преследуют кошмары, он опасался, что в темноте его убьют по приказу архиепископа. Не надеясь на то, что жалоба достигнет адресата, Лильберн присовокупил ее к обращению к народу «Крик (о помощи) бедного человека», в котором просил приходить к тюрьме и ежедневно его окликать, дабы его убийство не могло совершиться тихо, «в углу». В одиночном заключении Лильберн находился четыре месяца, и все это время в цепях, доставлявших ему нестерпимую боль при малейшем движении рукой или ногой. Однако и после того, как цепи с него были сняты, его условия ненамного улучшились, и причина тому — его нежелание потворствовать режиму коррупции, царившей в тогдашних тюрьмах.