Великие правители Древнего Египта. История царских династий от Аменемхета I до Тутмоса III

В заключение следует рассказать о характере Тутмоса III. Несомненна его выдающаяся гуманность. Он простил вступивших в союз против него князей, которых он захватил в Мегиддо, и не лишил их имущества и власти. Даже его старые враги, правители Кадеша и Тунипа, изображены в гробнице Менхеперрасенеба не связанными. Они подходят к царю как свободные полноправные люди, а следовательно, они также были прощены им. С их детьми, ставшими заложниками, также хорошо обращались и в конце концов позволили им вернуться домой. В отличие от Тутмоса I и Аменхотепа II он не прикреплял тела убитых врагов к носу своего корабля. В расположенной в Фивах гробнице визиря Рехмиры (№ 100) азиатские пленники изображены «изготавливающими кирпичи для строительства хранилища храма Амона». В надписи также говорится, что их «снабжали хлебом, пивом и всякой хорошей едой» и что у них было «любящее сердце дружелюбного царя». Даже если в тексте не отразилось настоящее состояние дел, в нем передан идеал счастливого пленения, который, очевидно, должен был понравиться царю, когда тот инспектирован гробницу своего визиря. Фараон, очевидно, был очень благородным человеком. Читая о том, как Тутмос собирал в Сирии цветы, мы не можем не видеть в нем добродушие.

В то же время этот мягкий и благожелательный правитель был бесстрашным военным лидером, который предпочел атаковать Мегиддо через опасный горный перевал, несмотря на протесты его военачальников. Царь поклялся, что, если его солдаты не последуют за ним, он пойдет один. Тутмос III был тем самым героем, который с топором в руках сражался в битве при Араине и во множестве других боев, поражая полководцев своей храбростью. Тутмос III прославился захватом Кадеша и нападением с близкого расстояния на стадо диких слонов.

Доброта, проявленная царем по отношению к сирийским противникам, является свидетельством его мудрости и дипломатичности. Это качество он не раз проявлял в те тяжелые времена, когда находился в тени царицы Хатшепсут и ее вельмож, ибо в противном случае он вряд ли сумел бы выжить. Самоконтроль и решимость Тутмоса помогли ему пережить эти тяжелые годы. Те же качества способствовали тому, что он, сын побочной жены Тутмоса II, занимавший в молодости незначительную должность в храме Амона, сумел занять трон. Кроме того, царь, очевидно, был амбициозен. Эта черта характера проявилась особенно ярко, когда Тутмос III решил пересечь Евфрат, чтобы поставить свою пограничную стелу на несколько метров дальше установленной его дедом. Судя по его деяниям и чертам лица, он был проницательным, энергичным и осторожным человеком. Выражение его лица свидетельствует об остром уме, который является прекрасным помощником в государственных делах. «Его величество знал все, что происходило, – сообщает Рех-мира. – Не было ничего, чего он не знал бы. Он был подобен богу Тоту (богу мудрости) во всем, и не было дела, которое он не завершил бы». Однако царь был человеком, вызывавшим в своих подданных не только уважение, но и страх. В победном гимне он назван львом среди людей. Уничтожение имени Хатшепсут также свидетельствует о том, что его праведный гнев мог быть ужасным.

Как я полагаю, нет лучшего завершения рассказа о правлении Тутмоса III, чем цитата из речи, с которой он выступил перед Рехмира, когда тот стал визирем. Этим текстом впоследствии были украшены стены гробницы последнего, причем он заверяет, будто в надписи переданы точные слова царя (Newberry, Life of Rekhmara). В тексте сказано: «Что касается всего, что будет делать этот сановник, когда верховный сановник будет слушать в палате верховного сановника, то он будет восседать на седалище со спинкой, на полу будет циновка, на нем плетенка, за его спиною кожаная подушка, под его ногами кожаная подушка, на нем… рядом с ним жезл: перед ним будет разложено 40 кожаных свитков [с законами], по обе стороны перед ним будут находиться вельможи, принадлежащие к числу 10 верхнеегипетских, направо от него будет начальник приемного чертога, налево от него заведующий приемом (?), рядом с ним писцы верховного сановника.

Один будет говорить (??) после (??) другого, [после] каждого человека, [стоящего] против него. Будут выслушивать одного за другим, не допуская, чтобы пришедший последним был выслушан раньше пришедшего первым. Если пришедший первым скажет: «Рядом со мною нет никого, кого следовало бы выслушать (?)», то он будет схвачен доверенными верховного сановника»^[156].