Великие русские писатели XIX века

Пушкин воспитался на скептическом вольнодумстве XVIII века, в молодости он считал себя «чистым атеистом» и писал кощунственные стихи о Божьей Матери. Но если ум его был «взволнован сомнением», сердце его всегда было открыто Богу. Можно считая себя неверующим, быть глубоко религиозным человеком. Таким был Пушкин. В своем высоком призвании поэта, в своем благоговейном служении красоте он чувствовал себя Божьим избранником, «сыном небес», пророком. В гениальном стихотворении «Пророк» изображается мистический опыт грешного и слабого человека, которого «шестикрылый серафим» превращает во вдохновенного пророка.

          ПРОРОК

Духовной жаждою томим,В пустыне мрачной я влачился,И шестикрылый серафимНа перепутье мне явился.Перстами легкими, как сон,Моих зениц коснулся он;Отверзлись вещие зеницы,Как у испуганной орлицы.Моих ушей коснулся он –

И их наполнил шум и звон,И внял я неба содроганье,И горний ангелов полет,И гад морских подводный ход,И дольней лозы прозябанье.И он к устам моим приник,И вырвал грешный мой язык,И празднословный, и лукавый,И жало мудрыя змеиВ уста замершие моиВложил десницею кровавой.Я он мне грудь рассек мечом,

Я сердце трепетное вынул,И угль, пылающий огнем,Во грудь отверстую водвинул.Как труп в пустыне я лежал,Я Бога глас ко мне воззвал:«Восстань, пророк, и виждъ, и внемли,Исполнись волею Моей,И, обходя моря и земли,Глаголом жги сердца людей!»

Торжественным языком, насыщенным церковнославянизмами, в величественных библейских образах-символах Пушкин описывает таинственное событие внутренней жизни: рождение духовного человека.

В последние годы религиозные мотивы звучат все громче в его творчестве. В русской литературе нет более совершенного образца религиозной поэзии, чем пушкинский пересказ великопостной молитвы Ефрема Сирина:

Отцы пустынники и жены непорочны,Чтоб сердцем возлетать во области заочны,Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,Сложили множество божественных молитв;Но ни одна из них меня не умиляет,Как ты, которую священник повторяетВо дни печальные великого поста;Всех чаще мне она приходит на уста –И падшего свежит неведомою силой:«Владыко дней моих! Дух праздности унылой,Любоначалия, змеи сокрытой сей,И празднословия не дай душе моей;

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешеньяДа брат мои от меня не примет осужденья,И дух смирения, терпения, любвиИ целомудрия мне в сердце оживи».

Какое простое и суровое величие в этой медленной и широкой мелодии! Предел поэзии – молитва прообраз художественного слова – божественный Логос. В стихах Пушкина совершается чудо воплощения слова. Незадолго до смерти поэт записал: «О, скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню – поля, сад, крестьяне, книги, труды поэтические, семья, любовь и т. д. – религия, смерть».

Он умер примиренный с Богом, после исповеди и причастия.

* * *

Пушкин – величайший гений России; он основатель нашей национальной литературы, которой в конце XIX века суждено было стать мировой, – все это давно стало бесспорной истиной. Но Пушкин более этого: он наше «солнце», лучи которого освещают и согревают каждое русское сердце. Он «наше все», как сказал Достоевский. Он входит в жизнь каждого из нас, как самый близкий, самый любимый друг. Именно в любви, которую он излучает из себя и возбуждает в нас, тайна его гения и залог бессмертия. Мы учимся у него, восхищаемся им» но прежде всего и больше всего мы любим его. Это чувство выразил Тютчев в двух простых строчках:

Тебя, как первую любовь,России сердце не забудет!

Лермонтов

(1814–1841)