Великие русские писатели XIX века

Лермонтов редко касается религиозных тем и вполне равнодушен к догматическому богословию, а между тем вся лирика его движется подлинным, религиозным вдохновением. Ум его, скептический, охлажденный, сомневающийся, – в разладе с сердцем, всегда горящим тоской по Богу и жаждой искупления темной и грешной земли. Душа его «по природе христианка», в ней живет видение потерянного рая, чувство вины и томление по иному, просветленному миру. Его романтическое мироощущение основано на чувстве грехопадения и стремлении к «небесной отчизне». В таинственно-прекрасном стихотворении «Ангел» поэт создает поэтический миф о своей душе.

          АНГЕЛ

По небу полуночи ангел летел,И тихую песню он пел;Я месяц, и звезды, и тучи толпойВнимали той песне святой.Он пел о блаженстве безгрешных духовПод кущами райских садов,О Боге великом он пел, и хвалаЕго непритворна была.

Он душу младую в объятиях несДля мира печали и слез.И звук его песни в душе молодойОстался без слов, но живой.И долго на свете томилась онаЖеланием чудным полна,И звуков небес заменить не моглиЕй скучные песни земли.

Душа – жилица двух миров; она не может забыть блаженства райских садов, в ней звучит отголосок ангельской песни; и, попав в мир слез, она вечно томится «чудным желаньем», чувствует себя бездомной странницей. Неудовлетворенность, покинутость, одиночество души, тоска по раю, смутная жажда полноты божественной жизни, неземная музыка, никогда не умолкающая, сладостная и тоскливая, и бесплодные попытки передать ее земными словами – такова мистическая основа поэзии Лермонтова. «Душа-христианка», не имеющая здесь, на земле, постоянного града и взыскующая града небесного, жалуется на свое пленение, на свое изгнание: она сидит, как падший Адам у ворот Эдема, и горько оплакивает свою судьбу. Образ странника, пленника, скитальца упорно повторяется в стихах поэта. То сравнивает он себя с одиноким парусом «в тумане моря голубом»:

Под ним струя светлей лазури,Над ним луч солнца золотой;

А он, мятежный, ищет бури,Как будто в бурях есть покой!

то – с узником, тоскующим по свободе:

Отворите мне темницу,Дайте мне сиянье дня,Черноглазую девицу,Черногривого коня.

то – с небесными тучками, у которых нет ни родины, ни изгнания:

Тучки небесные, вечные странники!Степью лазурною, цепью жемчужною,

Мчитесь вы, будто как я же изгнанники,С милого севера в сторону южную.

то – с «утесом-великаном», на груди которого «ночевала тучка золотая»;

                                                …одинокОн стоит; задумался глубокоИ тихонько плачет он в пустыне.

то с дубовым листиком, оторвавшимся от ветки и принесенным бурей к корню чинары, которая в гордой своей красоте презирает запыленного стран:

Иди себе дальше, о странник! тебя я не знаю.Я солнцем любима, цвету для него и блистаю.

* * *

Печальна участь одинокой путницы-души, но еще более скорбной оказывается судьба поэта, одаренного вещим зрением, напоминающего людям о Царствии Божием В ответ на пушкинского «Пророка» Лермонтов написал стихотворение под тем же именем. Поэта-пророка люди побивают камнями; только природа почитает в нем избранника Божия:

С тех пор, как Вечный СудияМне дал всеведенье пророка,В очах людей читаю яСтраницы злобы и порока.Провозглашать я стал любвиИ правды чистые ученья:В меня все ближние моиБросали бешено каменья…

В пустыне его слушают звезды, ему покорна «тварь земная», а в городах старики говорят детям:

Смотрите, как он наг и беден,Как презирают все его.

«Пустыня» ближе к Богу, чем грешные люди – природа блистает в своей непорочной красоте; ночью, на большой дороге поэт чувствует присутствие Божие, великую гармонию миров, беседу звезд между собой. Одно из лучших его стихотворений начинается следующими двумя строфами: