Великий князь

Приходила и братия печерская послушать затворника. Ласковый тишайший Агапит, искусный целитель не токмо души, но мудрейший врачеватель телесных болей; Григорий, творец святых канонов, лелеющий каждое слово на устах своих, сладкозвучный певец и добрейший из всех добрых, многомолитвенный и справедливый из всей братии; великий постник, скромник Иоанн, не просто строитель, но искусный ваятель, завершивший строительство Лавры…

Приходили и многие другие, все внимательно слушали Никиту, дивились его словесному дару и все как один отходили от него со смущённым сердцем и тревогой в душе.

Пришёл Нестор, знавший и ведавший двунадесять чужих языков, хранящий в памяти чужие веры, философии, читавший по памяти оды Гомера, знавший изыски ума Плутарха и Птолемея, но живя только единой Православной верой, светло и могуче исповедуя Господа Исуса Христа, владея способностью не просто знать, но видеть каждую буковку в Новом Завете.

Пришёл, когда наконец-то в слякотную тёмную пору вдруг иссяк поток жаждущих видеть и слышать Никиту.

Юноша, худой, истерзанный словесною мукой, тёмный ликом, будто обуглившимся на огню, ожигающем изнутри, безвольно лежал на жестком топчане, лицом в сухие доски, с упавшей до полу безвольной, словно бы мёртвой рукою.

При виде поверженного отмяк сердцем суровый летописец и с несвойственной ему лаской в голосе, как равному, молвил:

– Пришёл побеседовать, брат. Да вижу, невмочно тебе.

– Устал зело, – тяжко выдохнул Никита, пытаясь подняться с ложа.

– Лежи, брат, лежи. Отдыхай от дневных своих трудов. Я помолюсь за тебя да тут вот на полу под иконкой прилягу. Заутра и побеседуем.

У Никиты не стало силы ответить.

Пробудился поздно. Уже развиднелось, и ядрёная маковая заря умывала волю. Дверь в печерку была распахнута, и в неё натёк хладный и чистый воздух. Пахнуло поздним боровым грибом, сырой палой хвоёй, сохлой листвою и пронзительно – первой зазимью, празднично выбелившей траву.

Нестора в келье не было, и Никита, возблагодарив в душе Бога за первый погожий денёк после затянувшейся непогоды, здоровым и бодрым выкатился на волю.

Огляделся, привычно ожидая увидеть жаждущих его появления паломников, но вокруг – ни души.

Привыкнув к людской толчее, инок словно бы и напугался безлюдья, о котором так страстно молил когда-то игумена.

Чаянный затвор оказывался теперь в великую тягость. Потому по-детски и обрадовался одинокой фигуре, приближавшейся с-под горы. То был Нестор. Никите припомнилось вечернее, виденное им словно в дрёме: Нестор входит в келью, говорит что-то, потом встаёт на колени перед иконой и долго, за полночь, длит молитву, голос его натекает в душу, слепит веки, убаюкивает, негует… Никита засыпает… И ещё видится в прошедшей ночи – чуть теплится лампада, освещая спящего на полу Нестора. Казалось, во сне это. А он – наяву, и вот уже сидят оба на топчане в келье, приготовившись к долгой беседе. Никита ликует, стараясь не показать своей радости. Вот оно, свершилось! Сам Нестор явился к нему за Словом, жаждя беседы.

– Почто не молился, восстав ото сна? – нестрого спросил Нестор, словно бы даже соболезнуя.

Никита, смятошася, обуянный страхом, искал, что бы ответить, ёрзал на топчане и не находил нужных слов. Вся его радость в един миг улетучилась, вся значимость сникла, он съёжился, иссякая телом, и вот уже добровольный потатчик незримо кинулся на помощь с готовой неправдой, дабы ложью ответствовать на вопрос. Никита поборол искушение:

– Было мне видение. Явился Ангел Господень сюда, в келью, по просьбе моей. Поначалу слышал я глас его на молитвах. Будто кто подпевает…

Нестор прервал:

– Слово слышал либо глас только?

– Один глас, – признался Никита, ибо только теперь осознал – невидимый подпевал ему бессловно.

– Потом и слово было, когда по мольбе моей явился воочию. Нет… Ране было слово, когда вопросил его: «Кто ты есть?» Ответил: «Поклонись мне и предайся!» А когда поклонился, явился вот тут, при двери, Ангел Господень. Он и отменил молитву, дабы преуспевал я не токмо в чтении, но и в проповеди алчущим слова моего.

Нестор грустно усмехнулся.

– Слово тогда только Слово, когда оно от Бога. Не твоего жаждут люди Слова – Божьего.

– Но так глаголил мне ангел: «Будут жаждать слова твоего…»

Нестор снова прервал:

– Помнишь ли сказанное Христом: «Отыди от меня, сатана; ибо написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и ему одному служи».

Никита заторопился с ответом, не вняв произнесённому Нестором. Все говорил и говорил, как явился ему ангел в блеске великом, как изрёк, что отныне сам будет совершать молитвы к Господу вместо него, как даровал увидеть свершившееся в северном Заволочье. И после того посещения всё чтимое готов изрекать Никита по памяти. И подтверждая, напевно, без ошибок и остановок, стал глаголить из Ветхого завета, стараясь сим очаровать Нестора.