Великий сеятель: Николай Вавилов. Страницы жизни ученого

Через несколько минут к ним настороженно вышли двое мужчин, потом, помедлив, еще трое.

Вскоре вокруг путешественников собралась уже небольшая толпа. Хозяева и незваные гости с тревогой и любопытством присматривались друг к другу.

Вавилов начал объяснять, откуда и зачем они приехали. Кафиры слушали мрачно, лица их оставались угрюмы и недоверчивы. Николай Иванович попытался ласково погладить по бритой головенке одного из ребятишек, тот испуганно отскочил.

Тогда Вавилов, улыбнувшись, кивнул и неторопливо, деловито направился прямо к ближайшему полю, видневшемуся на склоне горы. Толпа расступилась и двинулась за ним.

Поле было и так небольшим, но каменные невысокие заборчики разгораживали его на несколько совсем крохотных участков, ступеньками карабкавшихся по склону.

Вавилов еще издали заприметил необычно низкорослую пшеницу. Присев на корточки, он начал рассматривать ее колосья.

Он так любовно и бережно покоил их на своей ладони, что его прекрасно поняли без перевода.

Николай Иванович нашел безошибочный путь к сердцам этих недоверчивых людей, загнанных врагами в неприступные горы. Какая речь может быть понятней и доходчивей для земледельцев всех стран, чем язык труда? Разве враг станет так ласково перебирать пшеничные зерна? Он сожжет дома и вытопчет посевы. А так поступит лишь друг, это понятно каждому без слов.

И сразу, как уже бывало не раз, все переменилось.

Люди в накидках из козьих шкур приветливо заулыбались. Посылали куда-то мальчишек. И вот уже на разостланной кем-то кошме раскладываются кучки семян пшеницы, проса, сорго, початки кукурузы…

Вечером у костра, окруженные любопытными мальчишками, прихлебывая из кружек чай, заправленный по местному обычаю солью, а не сахаром, которого тут никогда не видали, Вавилов и Букинич разбирают и упаковывают в полотняные мешочки собранные семена.

— Ну как? — с надеждой спрашивает Букинич.

— Есть кое-что любопытное, но ничего особенно интересного…

— Выходит, зря старались?

Вавилов молчит.

Наконец они благополучно выбираются из лабиринта горных хребтов. Нелегкое путешествие закончилось. Они возвращаются домой, везя с собой свыше семи тысяч образцов различных семян.

Сидя в поезде, мчавшем его в Ленинград, верный своим привычкам, Вавилов решил не терять времени и тут же начал обрабатывать, приводить, в порядок собранные материалы. Обстановка для этого была самой подходящей. В купе светло, уютно. Никто не мешает, ничто не отвлекает, все опасности позади.

Перечитывая дорожные записи, Вавилов испытывал какое-то двойственное чувство. Экспедиция была безусловно удачной: они объездили весь Афганистан, побывали даже в Стране неверных, повидали немало любопытного, собрали множество ценных образцов.

Подтверждалась и новая теория, которую давно уже обдумывал Вавилов. Пример Афганистана, как и соседнего Ирана (Персии), где Вавилов побывал раньше, подтверждал, что именно в горных долинах следовало искать древнейшие центры происхождения культурных растений. Не случайно именно в них он обнаружил такое богатство сортов и видов. Да и техника земледелия была тут весьма древней, тщательно отработанной. Очевидно, именно здесь была родина мягких пшениц.

А Страна неверных, куда они так стремились и с таким трудом проникли? Положа руку на сердце, пожалуй, следовало признать, что, рискуя жизнью, немногими образцами пополнили они тут свои коллекции.

Хотя в здешних долинах попадались весьма интересные формы пшеницы и ржи, все же явно не тут была древняя родина хлеба. Природные условия Страны неверных были уже слишком суровы для расцвета земледелия, как и Памир. Все культурные растения сюда некогда завезли беглецы, изгнанники из более плодородных долин. А то, что на новом месте растения уже успели образовать новые оригинальные формы, не встречающиеся больше нигде, говорит лишь о том, что люди заселили эти укромные долины очень давно.

Выходит, совершенно напрасно стремились они в Страну неверных, испытывая на каждом шагу такие трудности, что запомнятся они ему до конца жизни? Зря рисковали не только своими жизнями, карабкаясь по ледникам и срываясь в пропасти, рискуя быть убитыми и ограбленными недоверчивыми обитателями горных селений?! Это еще полбеды. Путешественники знают, на что идут. Но ведь с ними бы погибли все собранные материалы, экспедиция оказалась бы напрасной. Никто бы не узнал о том, что они открыли.

Но ведь стало это ясно лишь после того, как они объездили весь Афганистан и побывали в Стране неверных! Для подтверждения научных теорий необходимы и «доказательства от противного». В науке напрасных поисков не бывает. Отрицательный результат так же полезен, как новые открытия. Он тоже подтверждает или опровергает выдвинутую теорию, хотя вроде никаких открытий и не произошло.

Это было исключением, лишь подтверждавшим открытый Вавиловым новый закон: земледелие зарождалось в горных долинах, но не таких изолированных и суровых по своим природным условиям, как на Памире и в Стране неверных. Все оказалось сложнее, его теория уточнялась. Нет, переносили трудности и рисковали жизнями они не напрасно.