Великий тес

— Ну, как здоровье царя? Не болеют ли жена и дети? Плодится ли скот?

Иван понял сказанное без толмача. Поклонился князцу, заговорил о царе просто, будто о Федьке, оставшемся в гэре:

— Жив и здоров, слава богу! Вся родня здравствует и тебе передает свои добрые пожелания!

— Не сердится ли царь, что мы сожгли его острог и убили его людей? — со скрытой насмешкой спросил Бояркан, и узкие глаза его хищно блеснули.

Пропустив мимо ушей насмешку, сын боярский стал отвечать обстоятельно, пересказывая жалованное государево слово:

— Царь наш милостив! За сожженный острог и убитых людей велел тебя казнить. Но казнить с милостью: если дашь новую присягу и ясак, то простить. Ты ведь доброй волей пошел под его руку.

Бояркан опустился на покрытые шелком пуховые подушки. Кивнул, приглашая Ивана с толмачом садиться против него.

— Только сильный человек бывает добрым и умеет прощать! — сказал, щуря глаз и пошевеливая усами. — Когда слабый говорит, что забыл обиду, — лжет. Слабые быстро забывают добро, но зла и обид не забывают никогда. Бывает, всю жизнь ждут, чтобы отмстить, детям своим, внукам внушают ненависть и предательство.

Иван с толмачом слушали многословные речи князца, склонив головы. Думали, к чему он об этом говорит, на что намекает?

— Если бы Белый царь защищал нас, как обещал, мы бы давали ему ясак исправно. Но казаки нас грабили и дрались между собой. Какой это царь, если среди своих дайша не может навести порядок? — Бояркан усмехнулся, пристально глядя на Ивана.

— Мы не без греха! — ответил тот почтительно. — А царь далеко. Пока весть до него дойдет — год проходит. А того атамана, что вас грабил, он казнил смертью.

Бояркан вскинул удивленный взгляд. Снова опустил голову и заговорил с раздражением:

— Наш скот воруют икирежи, эхириты и даже соболятники, мунгальские кыштымы. Казаки с верховий Зулхэ, которых призвали к себе тунгусы, воюют и воюют. На Осе казаки грабят бурят всех родов, ловят людей на выкуп. Пока эти новости дойдут до Белого царя, сделается большая война и прольется много крови. Построй острог рядом с моей степью, — прищурил на Ивана без того узкие глаза. — Делай, как обещал царь, и я буду давать ясак каждый год.

Но мы не такие слабые, чтобы давать заложников. Аманатов не дам, — сказал твердо, но без угрозы.

— Аманаты в Братском остроге хорошо живут! — стал мягко уговаривать его Похабов. — Лучше, чем казаки. Им харч обильный, две чарки вина каждый день.

— Не дам! — твердо повторил Бояркан.

Вошли женщины в легких шубах. Расстелили крашеные кожи и войлочные ковры, поставили на них поднос с белоглазой бараньей головой. Ее вареные губы кривились язвительно и плутовато. Затем были выставлены блюдо с парящим мясом, плошки с творогом, чашки с кислым молоком.

Входить в дом князца, садиться за его стол надо было с подарком. Иван ждал подходящего случая. Бояркан напомнил об этом, насмешливо оглядывая вареную баранью голову:

— Что прислал мне царь?

Похабов достал из-под полы кафтана отрез вишневого сукна, высоко ценившегося среди братских народов.

— Сарь зэмхэлхэ!⁸⁶ — почтительно заговорили за спиной князца.

Бояркан скосил глаза на сукно, судя по лицу, остался им доволен. Насытившись, он откинул дородное тело на подушки, стал цыкать мясом, застрявшим в зубах. Нужного разговора не получалось: призраком маячило между ним и сыном боярским тело Куржума с застрявшей в стремени ногой. Печально свесив голову, Иван первым напомнил о нем.

— У тебя был хороший брат! — сказал тихо и окинул внимательным взглядом молодых родственников князца. — Он исполнил братский долг! Его душу Бог наградит и возвеличит!

Бояркан потупился, сник, устало кивнул, смежил глаза в две узкие щелки:

— Когда умрем, узнаем, кто жил правильно! В Среднем мире ничего не понять! — Обернувшись, что-то приказал женщинам. Одна из них принесла кувшин с молочной водкой. Другая расставила чарки перед стариками и гостями, разлила по ним молочную водку.

Бояркан выпил, крякнул. Молча выпили старики п шаман. Чарки гостей стояли перед ними, никто не принуждал их пить. Молодым и вовсе не наливали.

Князец прокашлялся и заговорил быстро, будто спешил избавиться от навязчивых мыслей:

— Духи перестали помогать бурятам. Через шаманов говорят нам всю правду. Вредят или не вредят, а помощи от них нет. Был у меня желтый боо. Много молился деревянным болванам. Говорил, что его боги делают счастливыми всех, кто отказывается от желаний. Я спрашивал: придут казаки или дайши Богды, заберут скот, детей, жен и меня сделают рабом? Все равно, говорит, будешь счастливым, если отречешься от всех желаний и не станешь заботиться ни о чем, кроме покоя.