Великолепная Софи

Она захлебнулась слезами, и в течение нескольких минут он пытался успокоить вконец расстроенные нервы матери. Когда же она немного пришла в себя, он стал расспрашивать ее о природе заболевания Амабель. Она отвечала ему бессвязно и путано, но Чарльз уяснил достаточно, чтобы убедиться в том, что дело плохо и сестра, скорее всего, заразилась во время посещения «Амфитеатра Эстли». Он пришел в такой ужас, что некоторое время не мог вымолвить ни слова, а потом резко вскочил с софы, подошел к окну и остановился перед ним, глядя на улицу. Его мать, смахнув с глаз слезы, пролепетала:

– Ах, если бы не моя ужасная слабость! Ты же знаешь, Чарльз, как мне хочется самой сидеть рядом с моим ребенком! Но стоит мне увидеть, как она лежит там, такая исхудавшая и измученная, с жарким румянцев на щеках, как у меня учащается сердцебиение, а когда она узнает меня, то ужасно огорчается! И потому они почти не пускают меня к ней!

– Ты не должна так терзаться, – машинально сказал он. – Кто ухаживает за нею? Адди?

– Нет-нет. Доктор Бейли счел, что лучше отправить остальных детей в Омберсли! А потом он прислал нам какую-то ужасную женщину – я, правда, сама ее не видела, но Сесилия говорит, что она горькая пьяница! – и Софи прогнала ее. Сейчас там распоряжается старая нянюшка, а ведь ты знаешь, что на нее можно положиться! Ей помогают девочки, и доктор Бейли уверяет меня, что на этот счет я могу быть совершенно спокойна. Он говорит, что наша Софи – прекрасная сиделка и что болезнь протекает так, как ей и положено, но, Чарльз, я никак не могу убедить себя в том, что моя бедная малютка останется жива!

Он сразу же вернулся к ней и постарался рассеять ее страхи и опасения, проявив при этом куда больше терпения, чем можно было ожидать от него в таком расположении духа. Когда Чарльз понял, что может оставить ее, он поднялся наверх, к сестре. Она только что проснулась и уже выходила из своей комнаты, когда он появился на лестничной площадке. Сесилия выглядела бледной и усталой, но при виде брата ее лицо просветлело, и она приглушенным голосом воскликнула:

– Чарльз! Я знала, что ты обязательно приедешь! Ты уже видел маму? Ей было так плохо без тебя!

– Я только что от нее. Силли, Силли, она сказала мне, что Амабель почувствовала себя плохо всего через несколько дней после того злополучного визита в «Амфитеатр Эстли»!

– Тише! Пойдем ко мне! Амабель лежит в Голубой комнате для гостей, поэтому здесь нельзя громко разговаривать! Поначалу мы тоже так подумали, но доктор Бейли говорит, что вряд ли причина в этом. Не забывай: двое других чувствуют себя хорошо. Адди только вчера прислала нам письмо. – Она осторожно прикрыла дверь спальни. – Я не могу задерживаться надолго: мама может позвать меня в любую минуту.

– Бедная моя девочка, ты выглядишь измученной до смерти!

– Нет-нет, со мной все в порядке! Я ведь почти ничего не делаю, и иногда это меня просто убивает, особенно когда я вижу, какая тяжкая ноша легла на плечи Софи и ее милой служанки! Потому что няня уже старенькая, она не справляется, к тому же вид несчастной маленькой Амабель приводит ее в отчаяние. Кроме того, у мамы, если она долго остается одна, начинаются судороги – ты же знаешь! Но теперь, когда ты приехал, я избавлюсь от этой обязанности! – Сесилия улыбнулась и легонько пожала ему руку. – Никогда не думала, что буду так рада тебя видеть! И Амабель тоже! Она часто зовет тебя и спрашивает, почему ты не идешь. Не будь я уверена в том, что ты обязательно приедешь, я бы непременно послала за тобой! Ты ведь не боишься инфекции? – Чарльз нетерпеливо отмахнулся. – Да, я так и думала. Софи вышла прогуляться: доктор Бейли настаивает, что мы должны бывать на свежем воздухе, и мы послушно выполняем его рекомендации, можешь не сомневаться! Днем с Амабель сидит няня.

– Я хочу ее увидеть! Вот только не разволнуется ли она?

– Нет, конечно! Наоборот, твое появление должно ее успокоить. Если она не спит и… если находится в сознании, может быть, пойдем к ней прямо сейчас? И пусть тебя не пугает, что она ужасно изменилась, бедняжка!

Сесилия отвела его к комнате больной, и они осторожно вошли внутрь. Амабель металась по кровати, не находя себе места, у нее был жар, и она капризничала, отказываясь от помощи, которую ей предлагали, но при виде любимого брата глаза ее загорелись и на пересохших губах появилась слабая улыбка. Она протянула ему исхудалую ручонку, он бережно взял ее, заговорив с сестрой нежно и ласково, и его голос оказал на нее поистине благотворное действие. Амабель не хотела отпускать его, но, повинуясь знаку Сесилии, он высвободил свою ладонь из ее тоненьких пальчиков, пообещав скоро вернуться, если она будет хорошо себя вести и выпьет лекарство, которое уже приготовила для нее няня.