Великолепная Софи

Если он и упрекнул в чем-либо мисс Рекстон, то об этом не узнал никто, кроме них двоих. Но даже если он и сказал ей что-либо, то, очевидно, в очень мягкой форме, поскольку она совершенно не выглядела сколько-нибудь пристыженной или уязвленной. Впрочем, Софи могла испытывать удовлетворение хотя бы в одном: когда мисс Рекстон в очередной раз затронула болезненный вопрос о Жако, доверительно поведав леди Омберсли, будто живет в постоянном страхе перед тем, что обезьянка может укусить кого-либо из детей, Чарльз, услышавший ее реплику, нетерпеливо бросил: «Ерунда!»

– Полагаю, укус обезьяны ядовит.

– В таком случае я надеюсь, что она укусит Теодора.

Леди Омберсли неубедительно запротестовала, но Теодор, уже получивший строгий выговор за то, что запустил крикетным шаром в окно соседского дома, лишь ухмыльнулся в ответ. Мисс Рекстон, сочтя, что он был недостаточно строго наказан за свой проступок, позволила себе возмутиться столь бессовестным поведением. Чарльз внимательно выслушал ее, но ограничился тем, что сказал:

– Да, согласен, но удар был великолепен. Я видел его собственными глазами.

Подобное пренебрежение ее мнением изрядно огорчило мисс Рекстон, и сейчас она с видимым смирением, к которому часто прибегала в разговорах с детьми, прочла Теодору нотацию на тему того, как ему повезло, что он не лишился нового любимца в качестве наказания за свое преступление. Теодор промолчал, одарив ее презрительным взглядом, а вот Гертруда не выдержала и выпалила:

– Вы не любите Жако только потому, что нам его подарила Софи!

Ее слова, справедливость которых не смог бы отрицать никто, произвели эффект разорвавшейся бомбы. На щеках мисс Рекстон заалел жаркий румянец; леди Омберсли ахнула, а Сесилия подавила короткий смешок. Невозмутимость сохранили лишь Чарльз и Софи, которая не поднимала глаз от шитья, в то время как ее кузен холодно обронил:

– Глупое и неуместное замечание, Гертруда. Ступай в классную комнату, раз не умеешь вести себя, как подобает воспитанной девочке.

Гертруда, достигшая того возраста, когда ее легко было смутить и привести в замешательство, густо покраснела и в смятении выскочила из комнаты. Леди Омберсли поспешно завела речь о планируемой поездке в Мертон, где она вместе с Софи и Сесилией намеревалась навестить маркизу де Виллаканас.

– Мне бы не хотелось выглядеть невежливой, – сказала она, – поэтому я соберусь с силами и поеду. Будем надеяться, что не начнутся дожди, иначе они испортят нам все удовольствие. Будет очень славно, если ты составишь нам компанию, Чарльз. Все-таки она будущая супруга твоего дяди! Признаюсь, я не привыкла выезжать из города без сопровождения джентльмена, хотя уверена, что на Раднора вполне можно положиться, и, разумеется, я возьму с собой ливрейных лакеев.

– Моя дорогая мама, трех здоровых мужчин будет вполне достаточно, чтобы защитить вас в этом полном опасностей путешествии! – удивленно и слегка насмешливо заметил он.

– Не уговаривайте Чарльза, тетя Лиззи! – сказала Софи, перекусывая нитку. – С нами обещал поехать сэр Винсент, потому что он не видел Санчию со времен своего пребывания в Мадриде, когда ее муж был еще жив и они устраивали роскошные приемы для английских офицеров.

После короткой паузы Чарльз произнес:

– Если таково ваше желание, мама, то я, так и быть, поеду. Чтобы не тесниться, мы с кузиной расположимся в коляске, а вы с остальными разместитесь в карете.

– О, я собираюсь поехать в своем фаэтоне! – беззаботно воскликнула Софи.

– А я‑то думал, вы мечтаете о том, чтобы еще раз прокатиться на моих чалых!

– Неужели вы готовы дать мне вожжи?

– Может быть.

Она рассмеялась.

– О нет, нет! «Может быть» меня не устраивает. Возьмите Сесилию.

– Сесилия с большим удовольствием поедет в ландо моей матери. Если захотите, часть пути я позволю вам править лошадьми.

Она оживленно воскликнула:

– Это и в самом деле нечто! Сдаюсь, Чарльз, однако это на вас не похоже!

– Поездка наверняка предстоит замечательная, – с деланной веселостью заявила мисс Рекстон. – Я уже подумываю о том, чтобы и для себя попросить местечко в вашем экипаже, леди Омберсли!

Миледи была слишком хорошо воспитана, чтобы выказать замешательство, но в ее голосе явственно звучало сомнение, когда она произнесла:

– Да, дорогая, разумеется – если только Софи не сочтет, что нас будет слишком много для бедной маркизы! Мне бы не хотелось утруждать ее.

– Ничего подобного! – моментально откликнулась Софи. – Не в вашей власти заставить Санчию утруждаться, дорогая тетя Лиззи! Да она и пальцем ради нас не пошевелит, возложив все хлопоты на своего мажордома! Он француз и с радостью займется приготовлениями к встрече даже такой небольшой компании, как наша. Мне нужно лишь написать Санчии письмо, попросить дядю франкировать[47] его, и дело сделано – если она, конечно, встанет с дивана, чтобы передать Гастону мое послание!

– Как интересно будет встретиться с настоящей испанской леди! – заметила мисс Рекстон.

«Можно подумать, что Санчия жираф какой-нибудь!» – чуть позже с возмущением сказала Софи Сесилии.