Великолепная Софи

– Что ж, раз они именно так представляют себе удовольствие, то, думаю, не стоит им мешать, – ответила она. – У меня на сей счет иное мнение, но я постараюсь не забывать о том, что добрая половина людей предпочитает проводить дни в полной бездеятельности.

Он подвинулся, предоставляя ей место рядом с собой.

– Да, полагаю, леность не относится к числу ваших пороков, – согласился он. – Иногда я спрашиваю себя, а не было бы лучше для всех нас, если бы все обстояло иначе, но мы договорились не ссориться сегодня, посему я не стану развивать эту мысль. Но, Софи, что такого мой дядя нашел в этой женщине, отчего решил жениться на ней?

Она задумчиво наморщила лоб:

– Знаете, она очень мягкая и добродушная, а сэр Гораций говорит, что ему нравятся спокойные женщины.

– Я поражен тем, что вы одобрили столь неподходящий союз.

– Вздор! Я не имею к нему никакого отношения.

– Полагаю, что как раз за вами и осталось последнее слово, – возразил он. – И можете не изображать святую невинность, кузина! Я успел узнать вас достаточно хорошо и совершенно уверен, что вы железной рукой управляете моим дядей и в свое время уберегли его от доброго десятка других маркиз!

– В общем, да, – признала она со смехом. – Но никто из них не сделал бы моего бедного ангела счастливым, а у Санчии, полагаю, это получится. Я уже приняла решение, что ему пора жениться снова.

– Только не говорите мне, что сами подобрали ему невесту!

– О нет! Мне нет нужды подбирать сэру Горацию подходящую пару! – откровенно призналась она. – Он самый влюбчивый мужчина на свете, и, что самое опасное, стоит женщине поплакаться ему в жилетку, как он готов сделать для нее все что угодно!

Чарльз не ответил, и она увидела, что он не сводит глаз с Сесилии и сэра Винсента, которые как раз вышли из‑за подстриженной тисовой живой изгороди. На его лицо легла тень, отчего Софи вынуждена была сурово заявить:

– Не вздумайте устраивать сцену из‑за того, что Сесилия немного пококетничала с сэром Винсентом! Вы должны радоваться тому, что она проявляет интерес к другому мужчине, помимо мистера Фэнхоупа. Но на вас не угодишь!

– Мне совершенно определенно не нравится именно этот мужчина!

– О, для тревоги нет никаких оснований! Сэра Винсента интересуют лишь богатые наследницы, и он не намерен делать предложения Сесилии.

– Благодарю вас, но я тревожусь вовсе не из‑за этого, – сухо ответил он.

Она не успела ничего сказать, потому что парочка приблизилась к ним. Сесилия, выглядевшая еще очаровательнее, чем обычно, принялась рассказывать им, что сэр Винсент проявил большую любезность, разыскав слугу, который дал им кукурузу для голубей. Потом она их кормила, и ее кузина подумала, что Сесилия получила куда больше удовольствия оттого, что птицы брали корм из ее губ, чем от комплиментов сэра Винсента.

Вскоре к ним присоединился Хьюберт. Он метнул на Софи полный озорства взгляд и, несмотря на накрахмаленные углы своего воротничка, тщательно повязанный шейный платок и модный жилет, показался ей совсем еще мальчишкой, а не городским денди, каковым себя считал. Она понятия не имела, что за каверзу он успел провернуть за то недолгое время, что пробыл один после их расставания, и прежде чем успела хорошенько над этим поразмыслить, ее внимание привлекла маркиза, появившаяся в окне гостиной и знаками пригласившая их присоединиться к ней. Вежливость заставила повиноваться даже мистера Ривенхолла. Послеобеденный сон освежил маркизу, и она оживилась. Леди Омберсли тоже проснулась и загадочно пробормотала:

– Лосьон датских леди.

Эти слова произвели на хозяйку дома столь сильное впечатление, что она резко выпрямилась на софе и воскликнула:

– Ни в коем случае! Очищенная жидкость зеленых ананасов куда лучше, уверяю вас!

К тому времени как компания с южной лужайки вошла в дом, обе старшие дамы успели подробно обсудить все известные им способы сохранения естественного цвета лица. Даже если они и разошлись во мнении относительно достоинств сырой телятины, на ночь накладываемой на лицо для борьбы с морщинами, то оказались единодушны относительно благотворного влияния настойки кервеля и протертой земляники.

Поскольку прошло больше двух часов после «легкого полдника», маркиза ощутила острую потребность подкрепиться и тепло пригласила своих гостей на чай с бисквитным тортом. За столом леди Омберсли заметила отсутствие мисс Рекстон и мистера Фэнхоупа и пожелала узнать, куда они подевались. Сесилия, пожав плечами, ответила, что они, без сомнения, до сих пор прогуливаются по лесу, декламируя друг другу стихи; но когда они не появились даже спустя двадцать минут, забеспокоилась уже не только леди Омберсли, но и ее старший сын. Тут-то Софи и вспомнила выражение озорного лукавства в глазах Хьюберта. Бросив на него взгляд, она прочла на его лице выражение ангельской невинности, отчего ее подозрения только окрепли. Охваченная дурными предчувствиями, она под каким-то благовидным предлогом пересела поближе к нему и прошептала, пользуясь тем, что за столом все участвуют в оживленной беседе и на них никто не обращает внимания: