Великолепная Софи

Он так и сделал. После долгих размышлений мисс Рекстон все-таки решила почтить бал Софи своим присутствием, заручившись согласием матери и пообещав ей, что ни в коем случае не примет участия в танцах. К ужину она явилась первой, в сопровождении своего брата Альфреда, который тут же принялся беззастенчиво рассматривать Софи и Сесилию в монокль, рассыпавшись перед ними в столь неумеренных комплиментах, что щеки Сесилии порозовели, а в глазах Софи появился опасный блеск. Мисс Рекстон, нарядившаяся в платье скромного лавандового крепа и решившая для разнообразия все же насладиться вечером и не мешать другим, также похвалила наряды кузин. Ее замечания, однако, были куда более пристойны и вызвали теплую улыбку на губах Чарльза. При первой же возможности он завладел ее вниманием, придвинул ей стул и сказал:

– Я и надеяться не смел, что ты придешь к нам сегодня вечером. Благодарю тебя!

Она улыбнулась в ответ и легонько пожала ему руку.

– Маме это не понравилось, но она согласилась, что я не нарушу приличий, если приду – при условии, что не буду танцевать, разумеется.

– Рад слышать: мне представится прекрасный случай последовать твоему примеру!

Она благодарно улыбнулась ему, но сказала:

– Нет-нет, ты должен исполнить свой долг, Чарльз! Я настаиваю!

– Маркиза де Виллаканас! – объявил Дассет.

– Господи Иисусе! – пробормотал Чарльз себе под нос.

В комнату вошла маркиза, блистательная и экзотическая, в платье из золотистого атласа, украшенном множеством рубиновых и изумрудных брошей, цепочек и ожерелий. В волосах у нее красовался высокий испанский гребень, а голову прикрывала мантилья; она распространяла вокруг себя тяжелый мускусный аромат, а пол позади нее подметал длинный шлейф. Лорд Омберсли глубоко вздохнул и устремился навстречу гостье, заслуживающей самого пристального внимания.

Мистер Ривенхолл начисто позабыл о том, что не разговаривает со своей несносной кузиной, и прошептал ей на ухо:

– Как, ради всего святого, вам удалось подвигнуть ее на такие невероятные усилия?

Софи рассмеялась.

– О, она в любом случае собиралась провести несколько дней в городе, так что мне оставалось лишь снять для нее апартаменты в отеле «Пултни» да строго-настрого приказать ее служанке Пепите отправить маркизу сегодня вечером к нам.

– Я поражен тем, что ее удалось заставить хотя бы задуматься о таком невероятном напряжении сил!

– О, она знает, что иначе я пришла бы за ней сама и притащила бы ее сюда на аркане!

Гости прибывали один за другим; мистер Ривенхолл счел своим долгом помочь родителям принять их и подошел к дверям, и вскоре просторная гостиная заполнилась людьми. Всего через несколько минут после того, как часы пробили восемь, Дассет провозгласил, что ужин подан.

За столом присутствовали такие гости, что сердце любой хозяйки преисполнилось бы гордости: среди них оказалось много дипломатов и даже два министра кабинета с супругами. Леди Омберсли могла бы наполнить свои комнаты столькими представителями высшего света, сколько сочла бы нужным пригласить, но, поскольку ее супруг не проявлял особого интереса к политике, члены правительства оставались для нее вне пределов досягаемости. А вот Софи, едва знакомая с высокородными, но непримечательными и ничем не выдающимися аристократами, выросла в среде высших правительственных чиновников и развлекала знаменитых гостей, пребывая с ними в самых дружеских отношениях, с того самого дня, как впервые уложила волосы в сложную прическу и надела бальное платье. Ее друзья – или, точнее, друзья сэра Горация, – численностью намного превосходили знакомых ее тетушки, но даже мисс Рекстон, внимательно высматривавшая у Софи малейшие признаки высокомерия или заносчивости, вынуждена была признать ее поведение безупречным. Хотя можно было ожидать, что, поскольку всеми приготовлениями к балу она занималась лично, то вполне могла бы заважничать и попытаться привлечь к себе внимания больше, чем приличествовало случаю. Но Софи, напротив, старалась не находиться в центре внимания и даже не провожала гостей наверх, а за столом беседовала только с сидевшими рядом джентльменами. Мисс Рекстон, навесившая на нее ярлык вульгарной молодой девицы, вынуждена была признать, что по крайней мере в обществе ее манеры были безукоризненны.

Бал начался в десять часов вечера в зале, специально построенном для этой цели в задней части особняка. Его освещали сотни свечей в огромных хрустальных люстрах. Три дня назад с них сняли голландское полотно, в которое они были завернуты, чтобы лакеи и поваренок смогли вымыть и вычистить их, и теперь люстры сверкали, как грозди бриллиантов чистой воды. В вазах в обоих концах комнаты стояли букеты цветов, и превосходный оркестр, приглашенный на вечер невзирая на расходы (как горько отметил про себя мистер Ривенхолл), уже наигрывал танцевальные мелодии.

Очень скоро зал, несмотря на свои совсем не маленькие размеры, оказался битком набит людьми, и было вполне вероятно, что в качестве завершающего комплимента разворачивающееся действо нарекут ужасной давкой. Ни одна хозяйка не могла бы желать большего.