Великороссия: жизненный путь

Особенными и чрезвычайными обстоятельствами Великороссийской истории XVIII столетия были явления, связанные с расколом до этого цельной

русской жизни на две основных части, и враждующих и взаимодействующих, — на то, что тяготело искони к устоям Святой Руси и осознавалось как «третий Рим» и «Новый Иерусалим», и то, что стало, особенно с Петра I, неудержимо тяготеть к Западу, к обезбоженной Европе с её секулярными, те есть отсечёнными от Церкви, формами жизни. В предыдущем изложении мы уже видели, каким притеснениям, гонениям и унижениям подвергалась в России её главнейшая святыня — Православная Вера и Церковь! Мы также описали в общих чертах и то сопротивление,

которое оказывала «старая» часть России «новой» её части, в связи с унижением этой святыни. Но что лежало в основе сопротивления (кстати говоря, не прекращающегося по сей день!)? Только ли косность, рутинность, невежество, леность противящейся части Великорусского народа, как это иногда пытаются представлять даже весьма солидные историки? Скажем сразу, что, как эксцессы, как случаи жизни, были, конечно, в народной среде и косность, и невежество, и леность... Но эти силы исторической инерции (присущие любому

народу) не были и не могли быть главными и определяющими. На стороне духовного российского сопротивления в XVIII в. мы видим таких подвижников

духа, мысли и дела, как Святители Митрофан Воронежский, Димитрий Ростовский, митрополит Арсений (Мацеевич) и другие, таких героев как Иларион Докукин, архиепископ Досифей Ростовский, некоторые вожди астраханского бунта из числа вполне образованных. Всех подобных людей (а их было неисчислимое множество!) никак нельзя обвинить ни в «невежестве», ни в «лености». Даже Царевич-мученик Алексей Петрович, которого отец неоднократно упрекал именно в лености и в нежелании учиться и суетиться, при близком рассмотрении оказывается человеком, руководившимся вовсе не этими качествами (хотя они у него, действительно, были!), а духовным несогласием с «реформами» своего отца!