Великороссия: жизненный путь

Это уже — молитва! И она оказалась услышанной. В 1822 г. очередной конгресс «Священного Союза» (а их было несколько) собрался в Вероне. Неожиданно князь Меттерних на основе попавших к нему документов масонства, доказал, что тайные общества всех стран, находясь в постоянных сношениях друг с другом, составляли один, общий заговор,

подчиняясь одним тайным вождям, и только для вида принимая в разных странах разные программы, в зависимости от обстоятельств и условий. Его поддержал прусский министр граф Гаугвиц, сам бывший ранее масоном. Он сделал подробный доклад, где показал, что «вражда» различных объединений масонства — это показуха, для отвода глаз. На самом деле масонство в глубинах своих едино и его цель — порабощение міра,

а на первых порах — порабощение монархов, чтобы они стали орудиями в масонских руках. Гаугвиц ещё добавил, что с 1777 г. руководил лично не только частью Прусских лож, но и масонством Польши и России! Можно представить, как был поражён сидевший в зале Государь Александр I, родившийся как раз в том самом 1777 г., а в 1803 г. — вступивший в масонство! Поражены были все. Австрийский император Франц и Российский Александр I решили обрушиться на это великое зло. В 1822 г. Царским указом масонство в России было запрещено.

Ложи распущены, переписка с «братьями» за границей строго запрещена. В то же время это был третий по счёту мощный духовный удар, потрясший душу Александра I крушением веры в благородство масонских идей и стремлений. Была введена строгая цензура, особенно в издании книг духовного содержания. Теперь Государь стал внимать обличениям масонства и мистицизма, исходившим от архимандрита Иннокентия, ранее за это пострадавшего, столичного митрополита Михаила, сменившего его митрополита Серафима, а также ревностного защитника Православия архимандрита Фотия (Спасского) настоятеля Юрьевского монастыря близ Петербурга. Серафим и Фотий, объединившись, сумели показать Александру I опасность для Православия «модных» идейных течений, вредность деятельности кн. Голицына и обратить сердце Царя ко Святому Православию.

Посещение Валаамского монастыря, беседы с владыкой Серафимом, со старцем Александро-Невской Лавры Алексием произвели на Александра I огромное впечатление и показали ему, что то, что искала всю жизнь его возвышенная душа, содержится в опыте, правилах и приёмах Православного подвижничества, переживавшего как раз тогда необычайный подъём и вооружённого уже такими книгами, как «Добротолюбие» и иные, особенно — о делании Иисусовой молитвы («Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя, грешного!»). Это было четвёртым, сильным духовным потрясением Александра I. Оно возымело двоякого рода последствия. Когда в апреле 1824 г. архим. Фотий после многих безплодных увещаний, публично (в частном доме) изрёк» анафему» кн. Голицыну и последний подал в отставку, Государь отставку принял. Обер-прокурором Синода был назначен строго православный адмирал Шишков, Синод был выведен из состава «духовного» министерства, а его члены, связанные с Голицыным были заменены. Полагается «под сукно» составленная масоном Н. Н. Новосильцевым «Государственная Уставная Грамота Российской Империи» (иными словами — Конституция), согласно которой в Государстве вводятся демократические начала правления («Дума», участие «общественности» в законодательной деятельности, различные свободы, то есть конституционная монархия). Написанная «в секрете» она не стала секретной для «общества», вызвав в нём большие волнения и разделения на сторонников и противников такого переустройства России. Ещё ранее, перед войной с Наполеоном, под давлением монархистов был уволен и отправлен в ссылку уж очень явный республиканец М. Сперанский. Началось возвышение «консервативного» А. Аракчеева, приобретшего теперь, к 1825 г. особое влияние в Государстве. С другой стороны, в это время Государь Александр I понял окончательно как именно он должен будет осуществлять свой очень давний, как мы помним, замысел оставить Престол и удалиться от міра.