Великороссия: жизненный путь

Но именно это, то есть физическое убийство десятков миллионов русских людей, главным образом верующих крестьян, то есть убийство Русского Народа, и будет совершено! Однако — не русскими.

Потом мы увидим, кем и как.

А вот об этом ни Государь, ни те, кто обманывал его, ни даже те, кто обманывал обманщиков не знали и знать не могли. Не могли и представить себе в самых жутких предположениях или снах...

А пока, в 1917 г., убийство подкрадывалось только к Русскому Царю и его Семье. Но тоже — поэтапно, как бы само собою, так что поначалу и этого никто не ждал и не планировал! Никто, — кроме диавола и вдохновляемых им тайных вождей міровой,

т.е. всемірной, антицеркви, или «церкви лукавнующих» (а отнюдь не российских только заговорщиков).

Перед Царём же, его сознанием и совестью тогда, 1-2 марта 1917 г., вопрос был поставлен так: революция в Петрограде совершается под монархическими знамёнами; общество, народ (Россия!) стоят за сохранение царской власти, за намеченное доведение войны до победы, но этому препятствует только одно — всеобщее недовольство лично Николаем II, всеобщее недоверие к его лично руководству, так что если он для блага и победы России уйдёт, то спасёт и Родину, и Династию!

Убеждённый, как и убеждавшие его генералы, что всё именно так и есть. Государь, никогда не страдавший властолюбием (он мог быть властен, но — не властолюбив!) после 3-х часов пополудни 2-го марта 1917 г. дал сразу две телеграммы — в Петроград Родзянко и в Могилёв Алексееву. В первой говорилось: «Нет той жертвы, которую Я не принёс бы во имя действительного блага родимой матушки России.

Посему Я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына с тем, чтобы Он оставался при Мне до совершеннолетия, при регентстве брата Моего Михаила Александровича». Телеграмма в Ставку гласила: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России Я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына. Прошу всех служить Ему верно и нелицемерно». Государь как бы между строк говорил: «Не так, как Мне служили...» Рузский, Данилов и Савич ушли с текстами телеграмм.

Прознавший об этом Воейков прибежал в вагон Государя: «Неужели верно то... что Вы подписали отречение?» Государь подал ему лежавшие на столе телеграммы с ответами Главкомов, сказав: «Что мне оставалось делать, когда все мне изменили? Первый — Николаша (В. К. Николай Николаевич)... Читайте!»

Господь попустил сатанинскому плану Гучкова, заимствованному им, как мы помним, от младотурков, исполниться в точности. Государь, выехавший из Ставки, был по пути (изолированный от конкретных, непосредственных рычагов и нитей управления армией и государством) захвачен заговорщиками из высших офицеров армии и обманом принуждён к отречению.

Ещё не зная о его решении, только думая склонить его к таковому, то есть выполнить ту работу, которую уже сделали

Рузский, Алексеев и прочие, «монархисты» Гучков и Шульгин тайно от Совдепа (!) выехали из Петрограда во Псков. Приехали около 10 ч. вечера 2-го марта. К этому времени, т.е. вечером Государь несколько изменил первоначальное решение. Дело было в крайне опасной болезни его Сына — Цесаревича Алексея, которому, хотя и при регентстве дяди — Михаила, всё же предстояло царствовать. Царь-отец, переживая об этом, в последний раз спросил у докторов, есть ли хоть малейшая надежда на излечение Алексея Николаевича от гемофилии. И получил отрицательный ответ: надежды нет. Тогда Государь принял решение оставить больного сына полностью при себе и отречься в пользу брата Михаила. Однако текст манифеста об отречении он пометил всё же 2 марта, 15 ч. дня, т.е. моментом, когда он решился на отречение от своей власти. Так что Гучков и Шульгин, привезшие составленный ими текст манифеста обнаружили, что он не нужен. Царь подал им свой. И они должны были со стыдом убедиться, насколько более сильным, духовным, величественным в своей простоте был манифест, написанный самим Царём, чем их бездарное сочинение. Они попросили Государя назначить Председателем Совета Министров князя Львова и Командующим Петроградским военным округом генерала Л. Г. Корнилова. Государь подписал нужные указы. Это были последние назначения, сделанные Царём.