Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

— Вот именно, — сказал один из мужчин. — Давайте выпьем. Для моего друга и меня — «Граппа Тоскана». Для вас тоже, синьор Диндони? А вам, Мария?

Пробормотав «Мне ничего», официантка исчезла за портьерой. Наполняя три рюмки ликером, недовольно заметила, что у нее дрожат руки.

Сципионе понял, что вопрос риторический, и отвечать не стал.

— Возможно, стоит обратить внимание. У ребят на вокзале на такие вещи нюх. Завтра я хочу видеть сводку регистрации по отелям.

Сципионе сказал:

— Синьор лейтенант понимает, что имен будут сотни. Сейчас толпы туристов.

— Постарайтесь думать головой, если Господь вам ее дал, — оборвал его лейтенант. — Эти двое — итальянцы, значит можете оставить в покое всех американцев, англичан, французов, скандинавов, испанцев… нет, впрочем, испанцами лучше не пренебрегать.

2. Вторник, утро: Роберт Брук за работой

Как выяснил Брук, хуже всего было пробуждение. Теперь он уже не так тосковал о Джоанне, как раньше, но пока он спал, она была перед ним как живая — сидела в кресле у камина, лежала в постели; казалось, стоит протянуть руку и коснешься ее плеча. Но, проснувшись, он тут же осознавал, что Джоанны уже нет, что одна ее часть превратилась в горсточку пепла в предместье северного Лондона, а другая погасла, как задутое пламя.

Слышно было, как Тина возится в кухне, видно, открыла своим ключом, пока он спал. Это уже прогресс, еще недавно к ее приходу он давно был на ногах. Малейший прогресс в выздоровлении доставлял ему удовольствие.

Встав, он умылся, тщательно побрился, почистил зубы и надел чистую рубашку; эта каждодневная рутина помогала ему держать себя в руках.

Когда вошел в гостиную, завтрак уже был готов: кофе в старинном серебряном кофейнике, молоко, гренки с маслом и апельсиновый джем.

В галерею он отправился пешком. В гараже стояла машина, серый «санбим тэлбот», но, если не было дождя, предпочитал ходить пешком. Вначале вниз по Виа Микеланджело к Арно, потом через мост со свежеотреставрированным парапетом и вдоль набережной к книжному магазину и галерее на Виа ди Бенчи.

Улицы полны были юношами и девушками, которые мчались в школы на велосипедах, мотороллерах или пестрыми пешими стайками. Итальянская молодежь нравилась ему больше ее британских сверстников: тут лучше одевались, чаще мылись и, вероятно, были более уверены в себе, потому что не думали столько о том, какое впечатление производят на старшее поколение.

Он настолько задумался, что капитан королевского военно-морского флота Комбер довольно долго шагал рядом, прежде чем Брук его заметил.

— Я ждал вас, — сказал Комбер, бодрый мужчина с воинственно торчащей бородкой. — Сегодня туристы здесь так и кишат. Вашему бизнесу это на пользу.

— И да и нет, — ответил Брук. — Половина из них заходит ко мне только поглазеть. Хватают дорогие книги жирными пальцами, а когда заметят мое недовольство, расщедрятся и купят путеводитель за триста лир.

— Ну да, когда вы упрете в них свой ужасный, отсутствующий взгляд, они, наверное, каменеют — как же звали того героя? — как при взгляде на голову Горгоны.

— Любите вы ерунду говорить…

— Сегодня я сам хочу кое-что купить.

— Не знал, что вы интересуетесь искусством.

— Только в общих чертах, — уклончиво ответил Комбер. — В самых общих. Мне нужна книга, где были все художники и их наиболее известные картины, но без лишних подробностей.

— Тогда вам подойдет словарь.

— А такой существует? Мне — в сторону? Еще чего! Ах ты, сопляк бесстыжий! — Последние слова относились к юноше на «ламбретте», который пытался протиснуться мимо них в узкой улочке и не мог, потому что Комбер по обыкновению шагал посреди проезжей части. — Пар всегда уступает дорогу парусам, молодой человек!

Мотороллер влетел на тротуар и с победным ревом промчался мимо них. Они вышли на Виа ди Бенчи, свернули направо и уже приближались к галерее и книжному магазину Брука — «Галерея и библиотека делла арти». Несмотря на тесный вход, внутри было удивительно просторно.

Магазин был уже открыт. Франческа, серьезная девица в очках с толстыми стеклами, дрожавшая перед Бруком от страха, приходила пораньше, открывала окна, приносила почту и вытирала пыль.

Брук уже стоял на лестнице у стеллажа, потом слез, держа в руках две книги.

— Эта — иллюстрированная, и немного дороже, — сказал он. — Эта — только что вышла. Называется «Всемирный путеводитель любителя искусств». Это компиляция фрагментов из чужих книг.

— Именно то, что мне нужно.

— Интересуетесь какой-то определенной областью?

— Мой интерес — весь мир. Кто это сказал? Талейран? Или Сидней Смит? — Капитан отделил от стопки банкнотов две тысячи лир. — Кстати, вечером чем-нибудь заняты?

— Да вроде нет. А что?

— Не хотите сходить на прием?

— А что там мы будем делать?

— То же, что всегда. Есть, пить, говорить и слушать.

— Где?

— На вилле «Расенна». У профессора Бронзини.

Капитан полез в карман и достал пригласительный билет, написанный от руки красными чернилами на плотном светло-зеленом картоне.