Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы

– Расчеты давным-давно закончены, господин судья! – Глаза Кей иногда были способны приобретать темно-серый грозовой оттенок. Как сейчас.

Судья откинулся назад и соединил кончики пальцев вместе.

– Это дело еще могут поднять в суде. Кстати, в суде по делам наследств и опеки.

Да, он мог лишить ее работы. А заодно и денег. Лишить карьеры Бобби. Если только… Ждать осталось недолго.

Она угадала.

– После смерти моей дорогой супруги…

Она помнила его дорогую супругу – бессердечную пустоголовую тварь, которой хватило хитрости умаслить его самолюбие еще до того, как он стал судьей.

– …я чувствую себя страшно одиноким, мисс Хэллоуэл. Мне не доводилось прежде встречать никого, кто бы с вами сравнился. Вы красивы и умны. Вы далеко пойдете. Я хотел бы познакомиться с вами поближе, – манерно проговорил он.

Через мой труп.

– Вот как? – глупо переспросила она, оцепенев от отвращения и страха.

– Такая прелестная девушка, с такой хорошей работой, и деньжата есть на черный день… если с ними ничего не случится. – Судья подался вперед. – С сегодняшнего дня давайте будем на «ты». Я уверен, что мы понимаем друг друга.

– Нет! – воскликнула Кей как раз потому, что все прекрасно поняла.

– Тогда скажу конкретнее, – усмехнулся судья. – Скажем, сегодня вечером. Попозже. Светский человек вроде меня не может… хэх!.. стопою торопливой плясать в местах, где много света[2].

Кей промолчала.

– Есть одно местечко, – хихикнул он, – под названием клуб «Немо» на Оук-стрит. Бывала там?

– По-моему, видела, – выдавила Кей.

– В час, – бодро объявил судья. Он встал и навис над ней. От него воняло скисшим лосьоном для бритья. – Не люблю бродить по ночам без толку. Так что лучше приходи.

Мысли Кей обгоняли одна другую. Она была взбешена и напугана, хотя два последних года этим эмоциям не поддавалась. Тянуло, во‐первых, закричать и, не сходя с места, вернуть назад завтрак, во‐вторых, сообщить судье, кем она его считает, в‐третьих, вбежать в кабинет мистера Хартфорда и потребовать объяснений, входит ли это, это и вот это в обязанности стенографистки.

С другой стороны, Бобби стоял на пороге карьеры. Она по себе знала, каково сойти с дистанции перед самой финишной прямой. Да и нервный, вечно озабоченный мистер Хартфорд не желал ей вреда, однако вряд ли мог бы справиться с такой ситуацией. Зато, падая, Кей умела приземляться на ноги, как кошка.

Поэтому, подавив желание сделать то, что пришло в голову, она робко улыбнулась и сказала:

– Увидим…

– Увидим-ся, – поправил судья. – Мы часто будем видеться.

Когда он отступил на шаг, она опять ощутила затылком влажный взгляд.

На коммутаторе зажглась лампочка.

– Мистер Хартфорд готов принять вас, судья Блюэтт.

Тот потрепал ее за щеку.

– Зови меня Арманд, – прошептал он. – Только, разумеется, не при посторонних.

9

Когда Кей пришла, судья уже был на месте. Она задержалась всего на несколько минут, однако даже эти минуты дорого ей обошлись. Они добавились к часам пылающей ненависти, отвращения и страха, пережитых с того момента, когда судья с глупой торжествующей улыбкой вышел из адвокатской конторы.

Она немного постояла в помещении клуба. Там было спокойно – спокойный свет, спокойные расцветки, спокойная мелодия в исполнении трио музыкантов. Посетителей было мало. Кей заметила седые волосы, мелькнувшие в темном углу за столиком, скрытым выступом сцены. Она направилась туда не потому, что узнала судью, а потому, что иного места он выбрать не мог.

Арманд поднялся и отодвинул для нее стул.

– Я знал, что ты придешь.

Как я могла не прийти, старая жаба?

– Конечно. Сожалею, что опоздала.

– Я рад, что ты сожалеешь. Иначе пришлось бы заставить тебя пожалеть. – Он усмехнулся, словно мысль доставила ему удовольствие. Провел тыльной стороной ладони по ее предплечью, вызвав новую волну мурашек. – Милая, бедненькая Кей! Должен признаться: я на тебя утром сильно надавил.

Да неужели!

– Надавили?

– Ты, конечно, поняла. Сразу скажу: угрожать не хотел. Просто я очень одинок. Люди не замечают, что я не только судья, но еще и мужчина.

И я одна из таких людей… Увиденное вызвало у нее невольную улыбку. Дело в том, что увещевательный, жалостливый тон судьи приобрел визгливые нотки, а его вытянутое лицо сделалось похожим на морду спаниеля. Кей наполовину прикрыла глаза, чтобы смазать картинку, и получила поразительный образ скорбной псины. Вот что заставило ее улыбнуться. Арманд неправильно истолковал и улыбку, и сопутствующий ей взгляд, а потому снова погладил руку девушки. Улыбка пропала, оставив после себя оскал.

– Я что хотел сказать? – ворковал судья. – Что хочу понравиться тебе таким как есть. В любви как на войне… как говорится.

– …все средства хороши, – закончила фразу Кей. Война, значит. Полюби меня таким как есть, а не то…

– Я многого от тебя не попрошу, – прошлепал влажными губами судья. – Просто мужчине иногда требуется ласка.