Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках

Но тут стражник заметил, что у «священника» какая-то необычная камилавка, больше похожая на желтую шляпу гондольера, и отвел его в участок, разбираться. А настоящий священник, выйдя из театра, спустился в гондолу, но не нашел ни гондольера, ни своего одеяния. Ему пришлось дожидаться, пока разойдутся все зрители, и отправиться пешком к тому самому приятелю, который, по счастью, жил неподалеку, чтобы у него переночевать. А наутро он был вынужден послать за новым одеянием – и таким образом весь город сразу узнал об этом происшествии.

* * *

Но о гондольерах рассказывают также истории иного рода. Как о тех двух, что несколько позже нанял Иоганн Вольфганг Гёте.

Тассо и Ариосто “в далеком отголоске”

Среди прекрасных воспоминаний, оставленных немецким писателем о его знаменитом первом итальянском путешествии (1786–1788), есть, конечно, и те, что касаются Венеции. Осведомленный о древнем обычае венецианских гондольеров нараспев декламировать по памяти октавы Тассо и Ариосто, он нанял себе двух гондольеров и отправился, таким образом, в уникальное поэтическое путешествие, о котором потом вспоминал: «Он (#певец#) сидит на острове, на берегу канала или на барке и всепроникающим голосом, – народ здесь превыше всего ценит силу голоса, – что есть мочи поет свою песню. Она разносится над тихим зеркалом вод. Где-то вдали ее слышит другой, мелодия ему знакома, слова он разобрал и отвечает уже следующей строфой, – так один гондольер становится Эхом другого. Песня длится ночи напролет и, не утомляя, забавляет их. Чем дальше они друг от друга, тем обворожительнее их пение. Если слушатель находится посередине – значит, он выбрал себе наилучшее место».

В определенный момент все сошли на набережной Джудекки, и Гёте стал искать это «наилучшее место»: «Чтобы дать мне возможность это услышать, они высадились на берегу канала Джудекки и пошли в разные стороны, я же ходил взад и вперед между ними, всякий раз удаляясь от того, кто сейчас должен был запеть, и торопясь к тому, кто только что замолк. Тут-то мне и открылся смысл этого пения. Издалека песня звучит очень странно, как жалоба без печали. Есть в ней что-то невероятное и трогательное до слез».

Ему объяснили, что женщины с Лидо, особенно из Маламокко или Палестрины, которые и впрямь распевают Тассо, имеют обыкновение, когда их мужья-рыбаки уходят в море, садиться на песчаный берег и весь вечер напролет петь эти строфы, пока они не услышат издалека ответные голоса своих мужей – с которыми они таким образом начинают переговариваться. «Разве это не замечательно? <…> Человечным и правдивым становится смысл этой песни, живой – мелодия, над мертвыми вокабулами которой мы прежде ломали себе голову. Это песнь одинокого человека, несущаяся вдаль и вширь, дабы другой, тоже одинокий, услышал ее и на нее ответил»[104]

.

* * *

Поверните направо и выйдите на тот берег Каналь Гранде, который называют «Де Читра» (De Citra), буквально – «по эту сторону» (от Сан-Марко), в противоположность другому, называемому «Де Ультра» (De Ultra, «по ту сторону»). Вы вступили на риву дель Карбон, одну из самых выигрышных позиций для того, чтобы любоваться понте ди Риальто. Слева от вас возвышается Ка Лоредан (

Ca’ Loredan), место заседаний Коммуны (органа местного самоуправления) Венеции, а к нему примыкает Ка Фарсетти (Ca’ Farsetti), принадлежавший некогда одной из ветвей знатного семейства Корнер.

В Ка Лоредан родилась и прожила всю жизнь (о чем напоминает висящая на стене табличка) венецианка Элена Лукреция Корнер Пископия, первая в мире женщина с университетским дипломом. Она получила степень доктора философии в возрасте тридцати лет, 25 июня 1678 года. Помимо итальянского она знала древнегреческий, латынь, древнееврейский, французский, испанский и арабский, за что получила прозвание Oraculum Septilungue («семиязыкий оракул»). Она изучала музыку и математику, в совершенстве разбиралась в диалектике, философии, теологии и астрономии. Застенчивая, скромная и робкая, она прожила всего 38 лет.

Ступайте теперь налево до калле Кавалли (calle Cavalli

, «Лошадиная улица») и пройдите ее целиком, пока она не выведет на кампьелло де ла Кьеза (campiello de la Chiesa), сбоку от церкви Сан-Лука (chiesa San Luca, «Св. Лука»). Позади этого храма притаился домик XIX века, а некогда на этом месте находилось маленькое приходское кладбище. Этот дом посещает призрак Пьетро Аретино, певца похоти и «Бича государей». По легенде, он умер 21 октября 1556 года, свалившись со стула от хохота, вызванного похабной шуткой о его сестрах, состоящих проститутками в борделе родного Ареццо. И похоронен на этом кладбище. Могила утеряна – как и сама шутка. Но, как уверяют, призрак Аретино продолжает бродить по городу, ставшему его второй родиной.

Бич государей