Читаем Веня (СИ) полностью

Веня (СИ)

Низко и коротко, с интонацией вопроса и настороженности.

- Привет.

Отвечает Леша, поднимаясь, выходит из комнаты, прикрывает дверь в ванную.

- Что-то случилось?

- Я руку порезал. Болит, блядь, ваще.

- Когда?

- Вчера.

- Зашивали?

- Угу.

- Что с работой?

- Больничный дали. Уже мылю веревку левой.

Веня смеется.

- Не смешно, Грушин. Я такой несчастный. Ты не представляешь, как мне себя жалко.

Снова смеется.

- И мне тебя жалко.

- Попа, пчелка.

- Все равно жалко.

- А ты че делаешь?

- Записываемся.

- Ну, круто.

- Пожалуй. Почти собрали альбом.

- И как называется?

- Лед. Но это рабочее.

- Какое-то нелепое название. Я был о тебе лучшего мнения, Грушин.

Еще смеется.

- Знаешь, я тоже.

- Но все равно поздравляю. Мечты сбываются так, что никакого газпрома не надо.

- Леш…

Сердце разрывает красную ленту на финише. И само – разрывается.

- Ну вот только давай без этого. Я те позвонил, потому что делать не хуй. Извини, что отвлек.

Не дает сказать – сбрасывает.

Истеричка.

Веня перезванивает. Леша включает воду.

Кладет телефон на слив.

Выходит.

========== 4. Собаки ==========

«буду всегда с тобой

стану собакой твоей

чтоб о тебе с тоской

скулить у закрытых дверей»

Леша поднимает голову на – ой, извините, можно, оё-ё-ёй, Божечки, мамочки – Аня пробирается к нему через стружку, доски, листы фанеры, опилки, ломаные и починенные стулья, столы и кресла, сгибается пополам, высматривая что-то на колготках, потом распрямляется, улыбается:

- А, вот ты где!

Подходит, разводит крошечные руки в разные стороны, каждый ноготь у нее выкрашен розовым, часы висят на тонкой кисти, лязгают при каждом движении.

- Ты куда пропал? Я до тебя совершенно не могу дозвониться!

Леша усмехается, мотает головой, откладывает рубанок в сторону, чешет голову.

- Зарядку потерял.

- Ну так купи новую.

- Как только – так сразу.

И тут она резко отвлекается, набрасываясь, как на щенка, на маленький домик, стоящий в углу.

- Какой клёвишный! Обалдеть!

Она подходит к нему, заглядывает в дверь, склоняя голову, забирается внутрь, ей тесно, но она помещается.

- А-а-а! Здесь и окошко есть! И открывается! Какая милота! В детстве я бы убила за такой. Да и сейчас убила бы. Ты его сделал?

- Ну. Как раз для семьи, там четверо детей. Они заказали два, один побольше.

- Офигеть… А ты зачем в институте-то учился?

Леша пожимает плечами, понимая, что не своими плечами он пожимает.

- Какие штуки ты делаешь… я тоже хочу у тебя заказать что-нибудь. Нам нужна прихожая, возьмешься?

- Посмотрим.

- Круто. Но сегодня мы идем с тобой на «Филиппины», ты, я верю, помнил бы об этом, если б прочел мои сообщения.

Парень выдыхает, а у нее такое лицо, что – нет – не зачтется ответом.

- Знаешь, я что-то не в настроении.

- А ты никогда не бываешь в настроении.

- Ну почему, бываю. Сейчас у меня до хрена настроения построгать эту доску.

- Строгай, кто тебе не велит. Но вечер у тебя занят.

- А Гарик-то тебе не компания?

- Компания. Но ты идешь со мной.

- Зачем?

- Леша, я все это уже слышала очень много раз. Может, пообедаем вместе?

- У меня с собой.

- Ну и что, можешь ты пообедать с подругой?

- Или обед, или вечер.

- Конечно, вечер. И не будь такой букой. Я от тебя не отстану, так что даже не пытайся…

Она тычет в него своим пальчиком и смеется. У нее настроения, конечно, хватит человек на пятнадцать.

- Встретимся на месте.

- В восемь.

- Хорошо.

- Ловлю тебя на слове.

Она просто сияет.

Красивая.

Как счастье окрыляет людей.

Даже чужое.

Он подходит к бару на Пушкинской в восемь пятнадцать, закуривает, выдыхая в подмороженный воздух белые полосы, размазывая по лбу ладонью свое нежелание заходить внутрь.

Внутри Аня так ему улыбается, словно она не была на сто процентов уверена, что загнала его в угол своим бриллиантовым танком.

- Фу, накурился-то.

И она подцепляет его под локоть после того, как он отдает свою куртку девчонке с пирсингом по всему лицу.

- А где Гарик?

- Ты же знаешь, он терпеть не может «ярмарок тщеславия».

- А я, что ли, люблю?

Она чмокает воздух. Он улыбается.

Они ждут.

Когда начнется. Чуваки уже поднимаются на сцену, копаются в проводах, солист крутит микрофон.

- Тебе купить чего-нибудь?

- У-у-у… (она со звуком задумывается, так и не научилась знать, чего ей все-таки хочется)… может, попозже?

- Лады. Я за пивом, не хочешь?

- Не, пива не хочу.

Он отходит к бару, покупает темное.

За стойкой цирюльник потягивает что-то вроде виски с колой. Когда замечает Лешу, узнает сразу и весь – подтягивается, заправляя прядь за ухо. Отворачивается, потом снова бросает взгляды. Бармен напенивает в стакан. Леша расплачивается и отходит. Его место тут же занимает дружок. Кладет руку на плечо своей шаловливой девы, что-то говорит ему на ухо.

Кто-то всегда готов.

Отступить.

Погнаться.

За чем-то еще.

Не упустить.

Кого-то получше.

И всё проебать.

Что-то верность совсем обесценилась. Ничего-то она не стоит. Кто ее и вообще выдумал? Собаки?

- Ой, дай попробовать.

Аня берет у него из рук высокий стакан, отпивает.

- М-м-м…

- Возьми.