Верь, бойся, проси…

— Виноват-с, сударыня, мне нет оправдания! Надеюсь, вы позволите загладить…

— И не надейтесь, и позвольте вам не позволить что-либо там где-то гладить, — перебила насмешница.

Однако, её довольная улыбка, открывающая набор белоснежных зубов, вызвала ответную широченную улыбку Лафета, и тот проворно изобразил ручку кренделем, и пара в четыре ноги моментально унеслась, выписывая вензеля. Дуче проводил счастливых взглядом, вздохнул — ну хоть у этих хорошее настроение, присел на лавку у подъезда и стал думу думати.

— Майка, а ты, правда, сны разгадываешь? — поинтересовался Лафет, когда они миновали первый приступ объятий, поцелуев и прочих, как выражался Дуче, либидо. Парочка облюбовала на Набережной самую уютную, как им казалось, лавочку вдали от навязчивых взглядов. Они могли там сидеть в обнимку часами.

— Тебе искренне интересно? Или так, мимо проходя?

— Вот те раз! Мне всё интересно, что касаемо моей девушки. Ведь ты — моя девушка?

— Ну, не знаю. Я не решила ещё. И всё-таки, какие вы мужчины собственники, скорее бы захапать, утвердиться… эгоисты чистой воды. Сразу моя, моё. Даже у Пушкина, помнишь? Моё, сказал Евгений грозно, и отвалите, видите ли, все.

— Майка, ты чего?

— А девушке, может, выбор нужен! А может, ей двое нужны или трое! — но, видя, как вытягивается лицо кавалера, иезуитка смягчила столь сомнительный момент.

— Да шучу я, Леонид! Ну, разве можно так буквально воспринимать легковесную девичью трескотню. Один ты у меня, клянусь, один… в эту минуту!

Смех звонкий и долгий заставил и Лафета рассмеяться. Вот лиса, а уж характер наполнен колючками и подначками, как подсолнух семечками.

— А я знаю, — задумчиво изрёк кавалер, — вы в девушках мстите нам, бедным вьюношам, за будущее. Насмехаетесь над нами, разыгрываете, дразните.

У Фрезы брови удивлённо взметнулись ввысь, заняв рекордное положение.

— Объясни, что значит за «будущее»?

— Ну, гуляют, гуляют, потом женятся. Дети пошли, быт заедает, она в стирках, на кухне уставшая. Он, после работы всё чаще и чаще в гараже, с приятелями, пивко, винцо. Дома начинаются упрёки, скандалы, потом развод. Видимо, каждая юная леди этого опасается, ей подсказывает женская интуиция, советы старших подруг, неудачные примеры предшествующего поколения, посему и отыгрывается, как бы заранее, авансом.

— Мда-а… , перспективу ты обрисовал, прямо скажем. А я-то, глупая, за тебя замуж было собралась, да вот призадумалась. Слушай, а откуда столь обширные познания семейной жизни? Неужели собственный опыт? И что, все пары со временем обречены на столь унылый финал?

— Да, так, наблюдения по жизни. Ну, насчёт всех пар я сгустил, конечно. А про замужество ты не шутишь? — Лафет попытался обнять свою ненаглядную, но ласковая Майка пропала, и включилась несносная Фреза.

— Вы Леонид Герасимович, слишком узкоплёночно представляете свою дальнейшую жизнь. Это печально. А прекрасным созданиям на этой земле, красивым, независимым, гордым, образованным… продолжать?

— Не надо, — потерянно промямлил ухажёр.

— Вы, по недалёкому своему разумению, отвели незавидную роль самому высшему и прекрасному, что сумела создать матушка-природа. Психологически закрепощённую, этакую крепостную по жизни и зависящую от принятых вами, мужиками неотёсанными, стереотипов. В своём шовинизме вам даже не приходит в голову, что вы ошибаетесь, что мы — хранительницы не токмо очага, но и всего накопленного веками!

— Майка, пощади!

— Вы, в своём мужском начале, несёте войны, разруху и раздрай, бедность и болезни, придумали конкуренцию, не только профессиональную, но и в самой жизни как таковой.

— Господи! А конкуренция-то при каких делах? Это же даже слово женского рода…

— Прекословишь? Непокорствуешь? Прошу взвешивать каждое произнесённое тобой слово, ибо не внемлешь ты голосу разума и не понимаешь будущего своего. Может понизить тебя из гордого звания моего вассала до свободного гражданина этой страны? Отдохнёшь от меня, развеешься, ну а я уж как-нибудь! Вот и Жак так считает, красивый парень, кстати. И умный. Уж он-то не будет честной девушке голову морочить мрачными прогнозами, пугать судьбой её зловещей и замужеством несчастным, расписывать, причмокивая, как всё будет плохо. Нет, он наоборот приложит максимум для достижения светлого, необременённого проблемами и достойного меня будущего.

— Маечка! Ну ладно тебе! Не сердись, давай забудем и про сны поговорим!? А хочешь, пойдем, куда скажешь!

— Про сны потом поговорим. Наверное. И пойдём, конечно, куда я скажу. Вот я, к примеру, домой! Брат как раз звонит, беспокоится! А ты углубись в думы сверхважные, разберись там! Посиди и поразмышляй, как скорее научиться правильно с девушками себя вести.

Гибкая фигурка Фрезы мелькнула уже на тропинке среди берёз и исчезла за ещё летней зеленью кустарника. Растерянный Лафет, не ожидавший такого поворота событий, с минуту сидел мумией, потом бросился вдогонку.