Верь, бойся, проси…

— Хищник мощный! — охарактеризовал его Лафет.

— Да, уж! Только ржавчиной покрылся, — это Скан так пошутил. Он недавно прибился к группе Була и Хану́ ещё плохо представлял.

— Да, вывели Германа на прогулку. А котяра этот не кто иной, как кун. Мэйн кун, точнее.

Это, как обычно, просветил невежд всё знающий Дуче.

— Животина крайне уважающая себя, с достоинством и хорошим воспитанием, так что при хозяине воздержитесь от замечаний в её адрес.

— Да, Герман этого зверя крайне ценит. Видно невооружённым глазом, порвёт любого, кто покусится, — подтвердил Бул.

Помолчав, компания пришла к выводу, что и хозяина при таком хищнике тоже лучше не задевать. Порвать может и этот рыселапый, эвон хвостище как распушил.

Барды, вяло бренькавшие на своих лютнях, смолкли и высунулись из своих укрытий, дабы получше увидеть необычное. Лидеры музыкантов, Углан и Филин кивнув на загорающего Хану, издали показали буловцам знак, вверх большой палец! Мол, хорошо всё, парочка эта — вери гуд.

А Хана мирно спал, закинув мускулистые руки под голову, он просто провалился в темень отдыха под охраной рыжего, и ничего его не беспокоило. Беспокоило его дома, ночью. Беспричинно причём, но спать что-то мешало, а в той кратковременной ночной полудрёме, в которую он временно проваливался, приходил Ктырь. Приходил обычно на дорожку вдоль гаражей, она вела к Подкове и часто шлындал там народец всякий, взад-назад, по делам серьёзным и не очень. Хана, тогда ещё Герка-школяр, со средним Митрохой дружбу водил, частенько там пыль летнюю поднимал, по накатышам зимним скользил, дружка навещал. Там Ктыря и встречал иногда. Хорошо одетый, в модной зелёной куртке, стройный и ничего не боявшийся колючий Ктырь смотрел на Герку смешливым взглядом тёмно-коричневых глаз и ждал, когда тот подойдёт. На ватных ногах Герка подходил ближе и ближе, в голове стучало — бежать! Бежать, подальше от этого опасного фиксатого бандита, но взгляд! Ох уж этот страшный взгляд!

Он буквально привораживал, заставлял пройти мимо, на Подкову, к другу Булыге. Булыгой Борьку Митрохина прозвали за готовность схватить булыжник и хрястнуть любого, или метнуть в любого. Лихой малый этот Булыга, вот Герка трус, боится мимо Ктыря пройти. Пройти мимо и рядом с опасностью, а, может, назад, пока не поздно?! Ась!? Да вот только уже сгрёб ловко Ктырь школяра и блеснул нож, зажмурился Герка и боль пронзила живот…

Вскинулся от сна-кошмара Хана, потревожил Чела, тот приоткрыл один глаз, потом забормотал успокаивающе и, опять выпустив когти, стал царапать через майку живот, видимо, выполняя какой-то свой кошачий ритуал.

Осторожно сняв с груди голову кота и освободившись от когтистых лап, Хана проскользнул в ванную, задрав майку, убедился в наличии кровяных полос на животе, оставленных которысем, ему, видимо, тоже сны разные снятся. Ну, зверюга! Хоть панцирь одевай.

Прошёл на кухню и, поставив чайник, задумался. Он давно ничему не удивлялся, мало кого опасался, но что-то его тревожило, заставляло насторожиться. А напрасно беспокоиться, паниковать, это было ему сейчас несвойственно, давно уже не пацан.

Хана своей чуйке доверял, она его не подводила, не раз выручала. А тут вообще вопит в каждом ухе, неладное ярким прожектором слепит, но не понять что. Или кто? Ктырь, после той знаменитой поножовщины, куда-то укрылся, искали его и сапоги, и кореша подкованных атаманов, безрезультатно.

Герка случайно стал свидетелем той разборки, бежал к Булыге и у гаражей заметил Ктыря. Тот стоял к нему спиной, и пришлось словно провалиться за ближайший куст в заросли травы, пока он не обернулся. Оттуда и видел, как с Подковы приблизились двое к Ктырю, встали напротив. Слов не доносилось, но, судя по жестикуляции Шарамая угрюмой физиономии Митрохи-старшего, речь шла о делах серьёзных и атмосфера была явно грозовой. Вот и кульминация, Митроха-пахан, отступив на шаг назад, неуловимым движением выдернул свою знаменитую титановую монтировку с заточенным с одного конца жалом. Ох, и у многих отняла эта монтировка здоровья, Шарамай привычным малозаметным движением приноровил кастет и нащупал любимый засапожничек…

Даже издалека было видно, как в руке внешне невозмутимого Ктыря сверкнуло на солнце лезвие, под пару его золотой фиксе, и начались танцы в пыли. Прохожих не наблюдалось, а Герка, не дожидаясь развязки, попятился из зарослей на тропку, с тропки скачками на дорожку, а там рысью-опрометью по шляху до дому родного. Хватило ума незамеченным прокрасться домой и под одеяло, где, стуча зубами, постепенно успокоился и заснул до прихода бабки.

На следующий день, в школе, от Борьки Митрохина узнал ужасающие подробности бойни на пустыре за гаражами. Шарамай и батя ихний, Митроха-пахан, в больничке. Порезанные вдоль и поперёк, кровищи потеряли по литру, но слава хранителю блатных — живы.

А Ктырь исчез, ему тоже досталось по-взрослому, пару рёбер Митроха-старший брал на себя в полной уверенности, а про то, как Ктырю немалую кровушку пускал, Шарамай перед своими корешками делился после выхода из больнички.