Верность

Тимур, стоявший рядом, встал между ректором и заместителем.

– Послушай, успокойся. Ты знаешь, я редко когда на стороне Вениамина. Но сейчас он прав. Выслушай его.

– Я немного… ознакомился с протоколом во время обеда…

– Да кому нужна эта высокопарность, скажи просто: подсмотрел в документы комиссии! – не выдержал Тимур. – Давай покороче, нервы у всех на пределе!

Портфельчик с осуждением взглянул на собеседника и снова обратился к Тарин:

– Так вот, я улучил минуту и… в общем, пока к нам нет существенных замечаний, в основном придирки к методическим документам, но не катастрофичные.

– Тогда на каком основании они могут не дать аккредитацию?

– Понимаете, в таких ситуациях обычно отмечают множество противоречивых замечаний, исправление которых весьма трудоемко и…

– Они просто заморочат нам голову, – снова прервал его Тимур. – А пока мы будем исправлять замечания, все сроки выйдут.

– Что будет, если мы подадим апелляцию?

– Пока ты будешь доказывать, что не верблюд, слух о том, что мы не прошли аккредитацию, дойдет до родителей, и они заберут отсюда детей. Мы не сможем оправиться.

Тарин провела ладонями по лицу, словно отгоняя плохие вести.

– Кто еще об этом знает?

– Только мы трое. Нужно срочно что-то делать. Поэтому я согласен с Порт… Вениамином: тебе нужно решить, действительно ли здесь «ничего личного», как сказал твой друг. Ты можешь что-нибудь ему предложить в обмен на хороший отзыв?

Друг. Она подняла глаза:

– Хорошо. Я подумаю об этом. Вениамин, вы можете идти.

Тарин тяжело опустилась в кресло и протянула руку навстречу бокалу, который ей подал Тимур.

– Спасибо. Боюсь только, что еще пара таких проверок, и я сопьюсь.

– Тут коньяка на донышке, больше я тебе и не налью, так что не переживай, – отпил он из своего бокала. – Кстати, ты сегодня хоть что-нибудь ела?

Вместо ответа Тарин отмахнулась от него.

– Если бы у тебя была такая «информация», как выражается мой заместитель? Как бы ты поступил?

– Не знаю, – Тимур не отвел взгляд. – Как думаешь, у тебя не получится его просто убедить?

В ответ на отрицательное покачивание головой он продолжил:

– Значит, придется рискнуть и попытаться пройти аккредитацию своими силами.

– Ладно, – вздохнула она, – ты тоже можешь идти. Мне действительно нужно подумать, – Тарин отрешенно посмотрела на портрет отца.

В тот вечер, как и во многие вечера до этого, свет из кабинета ректора еще долго лился на темную улицу. Тарин вспоминала свои студенческие годы, их дружную компанию, общий научный проект, его трагическое окончание.

Ночью спать совсем не хотелось. Где-то вдалеке ухала сова.

Наутро начинался второй акт. Вениамин снова цаплей вышагивал вокруг проверяющих, ничем не выдавая своего внутреннего смятения. «Надо же, и просвещать их не забывал, и залезть в документы успел», – запоздало подумалось Тарин. В последнее время ее мнение в отношении заместителя по учебной работе поменялось. Он по-прежнему был ей неприятен, как лягушка, прыгнувшая на руку, но Тарин не могла не признать ту пользу, которую он приносил.

Ладно, об этом она еще успеет поразмыслить. На этот раз она застала Римуса в одиночестве сразу после обеда. На террасе они пробыли недолго.

– Не ожидал, – криво усмехнулся он, выслушав Тарин. – Неужели тебе настолько важен этот колледж?

– Раз ты задаешь такой вопрос, значит, плохо меня знаешь.

– Гордишься собой?

– Нисколько.

– Хорошо, – Римус взялся обеими руками за перила. – Твоя взяла. Я постараюсь повлиять на исход дела, насколько возможно. Только как ты будешь жить со всем этим?

– Как живу с тем, что отчасти виновата в смерти наших друзей, – Тарин глянула вниз, на ногу, ожог на которой сейчас был скрыт под брюками. – Как живу с тем, что не знаю, жив ли мой муж. Как живу с тем, что уже несколько месяцев провожу с дочкой не больше чем пару часов в день перед сном.

Она помолчала немного и добавила:

– Так, как и ты живешь с тем, что присвоил диссертацию погибшего друга.

– Прости, что не звонил тебе, – его голос неожиданно потеплел. – Но, думаю, ты поймешь, если я и впредь не буду.

Вместо ответа Тарин кивнула и пожала протянутую ей руку. Мертвенно-бледная, она вышла из здания, пытаясь задушить голос совести. Сегодня она потеряла друга.

Навстречу по аллее шла Регина.

– Что-то случилось? – всмотрелась она в лицо Тарин. – Пойдем, я напою тебя чаем, – взяла она подругу под локоть.

– Мне бы чего-нибудь покрепче.

Они пили вино, сидели, как в старые времена, прямо на ковре Регины в общежитии и болтали о пустяках. Через пару часов такой терапии стало полегче, и Тарин направилась в свой домик. Анна, которая рисовала в гостиной, обрадовалась, подбежала и сильно-сильно обняла маму. До самого вечера они были вдвоем, играли в настольные игры и дурачились.

Марат приехал через несколько дней, когда слух о том, что колледж все-таки прошел аккредитацию, окончательно подтвердился. Он собрал всех, выступил с жизнеутверждающей благодарственной речью. Пообещал премировать участников проверки и обязательно посетить новогоднее мероприятие.