Верность сестер Митфорд

Закрыв за ним дверь, она хватает бутылку шампанского, хрустальный бокал и спускается по сотне ступенек от виллы к пляжу. На великолепную бухту опустились сумерки, почти все лодки вернулись в доки, и море перед нею необычайно спокойное и синее. Диана наливает шампанское в высокий бокал, поднимает тост за себя и выпивает до дна одним глотком. Затем скидывает белое шелковое платье и ныряет в море, упиваясь триумфом.

Глава тридцатая

ЮНИТИ

22 августа 1935 года

Мюнхен, Германия

«Слава богу, Том приедет только на следующей неделе», — думает Юнити. Хотя ее брат свободно говорит по-немецки, получил степень юриста в Берлине и давно обожает все тевтонское, никогда не угадаешь заранее, что он скажет. Юнити совсем не хочется ставить все под угрозу из-за его непредсказуемости, к тому же обстоятельства его приезда слишком уж подозрительны: похоже, родители послали брата шпионить за ней, и она переживает, как он поведет себя среди нацистов.

Сегодня особенный вечер. Ее уже приглашали раньше на обеды и пикники для высокопоставленных нацистов, но те были гораздо многолюднее. «Им нравится выставлять меня напоказ, словно трофей», — с улыбкой думает она. А сегодня вечером она впервые приглашена на мероприятие для узкого круга, возможно, потому что сама идея этого ужина принадлежит ей.

Когда она получила письмо Дианы о финансовых проблемах БСФ из-за того, что Муссолини сократил поддержку, она догадалась, что всемогущая сестра таким образом просит о помощи для Мосли. Юнити неописуемо тронуло, что она

может чем-то помочь сестре. «Просто невероятно, как легко оказалось устроить знакомство Мосли с Гитлером, как только я на это решилась», — думает она.

Это письмо значит для нее очень много, особенно после ужасающей поездки домой. Никто не оценил ее по достоинству в родительском доме. Они даже были против, чтобы она носила ту же одежду, что и в Мюнхене, — черную, с яркой красной повязкой на рукаве, а иногда, если день выдавался прохладный, еще и черные кожаные перчатки. Юнити знала, насколько эффектно она смотрится в нацистской униформе, и ужасно огорчилась, когда вместо того, чтобы осыпать ее комплиментами, которых она ждала, родные раскритиковали ее наряд. И это еще цветочки по сравнению с шумом, который они подняли из-за того, что на скучнейшем церковном празднике в Сент-Освальде она решила поупражняться в стрельбе. Почему нельзя немного пострелять по мишеням, когда вокруг никого нет? Ей хотелось бы, чтобы все эти недалекие англичане — особенно те, которые разбегались в Сент-Освальде при звуках ее голоса, — увидели ее сейчас, в сердце нацистской власти, где ее чествуют за ее взгляды и одежду, а не поносят.

Юнити обводит взглядом квартиру Гитлера, где он дает приватные обеды. Она уже четырежды бывала здесь на небольших посиделках, а сегодня полные произведений искусства комнаты украшены еще и живыми цветами, столы накрыты белыми скатертями, хрусталем и серебром — и в гостиной, и в столовой. Список гостей тоже впечатляющий: кроме уже привычных высокопоставленных военных Гитлер пригласил еще и немецких аристократов, знаменитостей, в том числе дочь кайзера, герцогиню Брауншвейгскую и членов семьи прославленного композитора Рихарда Вагнера.

«Диана будет довольна, — думает Юнити. — Ведь если Мосли произведет здесь хорошее впечатление, он может получить финансирование».

— Фройляйн Митфорд! — К Юнити обращается Винифред Вагнер. Лавируя меж гостями, Юнити пробирается к вдове Зигфрида Вагнера, дедушкиной подруге, думая о том, как неразрывно переплетены их с фюрером жизни, как много общего привело к тому, что происходит в этот судьбоносный момент. Она знает, что она часть чего-то большего, ей предназначено быть рядом с Гитлером.

— Как приятно видеть вас, фрау Вагнер, — она приветствует Винифред на английском, тепло обнимая ее. Хотя Винифред в восемь лет была удочерена немецкой родственницей и сама себя считает немкой, она родилась в Англии и родители ее были англичанами. — Надеюсь, у вас все хорошо?

— Под руководством фюрера разве может быть иначе?

Сияющие глаза Винифред устремлены на обожаемого вождя, с которым она и ее покойный муж дружили более десяти лет. Ходят даже слухи, что когда Гитлер был в заключении в 1920-х годах, Вагнеры носили ему в тюрьму еду и канцелярские принадлежности, с помощью которых он и написал автобиографию «Майн Кампф».

— Полностью согласна с вами, фрау Вагнер, — отвечает Юнити.

— Я вижу, вы стали очень близки с нашим другом, — с доверительной, почти материнской улыбкой говорит Винифред.

К своему ужасу, Юнити чувствует, как у нее запылали щеки. Ей бы не хотелось, чтобы Гитлер или кто-то из его ближнего круга догадались о ее амбициях.

— Да, мне повезло общаться с фюрером.

— Он благоволит тебе, маленькая Валькирия. Ты можешь этим гордиться. — Винифред похлопывает Юнити по руке. — Он упоминал, что хотел бы устроить на Байройтском фестивале что-нибудь персонально для тебя.

Во время этого ежегодного фестиваля оперы Вагнера исполняют в специально выстроенном театре.

Юнити не верит своим ушам — это была бы невероятная честь: