Верность сестер Митфорд

— Милорды, мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить реакцию Великобритании на захват Австрии Германией, — объявляет лорд Снелл своим гнусавым голосом и тянется за стаканом воды, прежде чем продолжить. Меня радует, что лорд Снелл сказал «захват» вместо столь популярного в газетах мягкого слова «аннексия». Значит, он хорошо понимает суть действий Гитлера, Снелл известен своей жесткой позицией против роста фашизма и потакания нацистам.

Возможно, сегодня я не одинока в своих надеждах.

Отец встает перед своими соратниками, и у меня внутри все переворачивается.

— Сегодня я хочу высказать точку зрения, которую, как мне кажется, разделяют многие, но о которой почти не говорят. — Он прочищает горло, я вижу, что Пуля нервничает. Хотя он раньше уже выступал здесь и намекал на свою поддержку Германии, даже он понимает, что это другое. Я пристально смотрю на него, желая, чтобы он встретился со мной взглядом и еще раз подумал, прежде чем начать эту речь, но он решителен и смотрит куда угодно, только не на галерею для посторонних. В конце концов я очень громко кашляю, и он поднимает на меня глаза — узнавание, а затем упрек читаются на его лице. Я медленно качаю головой и складываю руки в умоляющем жесте.

Он еще раз откашливается, начинает свою речь, и я вижу, что все мои усилия оказались напрасны.

— Я думаю, все мы понимаем неизбежность присоединения Австрии к Германии. Коллеги-лорды упоминали об этом здесь и сегодня, и на предыдущих заседаниях. — Он делает глубокий вдох, чтобы усмирить волнение, затем продолжает: — Но мало кто обратил внимание на теплый и восторженный прием, оказанный герру Гитлеру австрийским народом. Я полагаю, что большинство бывших граждан Австрии считают немецкого фюрера своим героем и рады теперь снова называть себя немцами. Не обращайте внимания на тех немногих коммунистов, евреев и либералов, которые не согласны. Нам стоит поблагодарить Гитлера за то, что он смог воссоединить эти две страны без кровопролития или войны, подобной той, что происходит сейчас в Испании.

Пуля продолжает. В галерее посторонних слышны и восторженные возгласы, и громкое улюлюканье. Улюлюканье меня не удивляет, но крики поддержки неожиданны.

А больше всего я поражена тем, что слова Пули звучат так, словно говорит не он, а Юнити. Или, точнее, — Гитлер. Крайне неожиданно слышать это от человека, всю жизнь на грани бешенства ненавидевшего гуннов, вслед за ними всех инородцев в Великобритании, потом лягушатников, как он называет французов, американцев — словом, практически всех, кроме детей, жены и нескольких друзей из загорода. «Боже мой, — думаю я, — как моя семья стала рупором Гитлера?»

Как и зачем Диана и Юнити добились этого? Если бы я не написала когда-то «Потасовку», они и меня втянули бы в это? Ведь и я когда-то согласилась надеть черную рубашку.

Некоторые Митфорды превратились в сорняки, посаженные в английскую почву в надежде, что мы уничтожим местные растения. Я должна стать неутомимой садовницей и разобраться с этой странной новой порослью. Должна ли я вырвать эти сорняки с корнем?

Глава сорок седьмая

ДИАНА

24 марта 1938 года

Стаффордшир, Англия

Она неподвижно лежит на кровати.

«Если я не пошевелю ни единым мускулом, ни единым пальцем, — думает она, — возможно, тошнота пройдет». Возможно, это ослабит безжалостную хватку токсикоза, и она сможет снова стать самой собой, а не страдающей оболочкой, в которую превратилась из-за беременности.

Голоса Джонатана и Десмонда, играющих на большой лужайке перед западным входом в Вуттон-Лодж, проникают в ее спальню через приоткрытое окно. Слыша их смех, она и сама улыбается и поворачивает голову к окну. А вот это зря. Стоило ей пошевелиться, как накатывает новая волна тошноты, Диана близка к тому, чтобы воспользоваться фарфоровым тазиком у кровати.

Она пытается отвлечься от дискомфорта и переключиться на радиопрограмму. Голос Фреда Астера поет: «Им не отнять этого у меня», волны музыки омывают ее, а потом отступают, унося с собой образ певца, исполняющего серенаду для Джинджер Роджерс на затянутой туманом палубе корабля в фильме «Давайте потанцуем». С кем она смотрела этот фильм? С Ивлином? Она не может вспомнить, таким напряженным был прошедший год. Старая дружба испарилась из-за многочисленных новых обязанностей.